Я пошевелилась на кровати. Этот питон замер, а после провёл моей ладонью по своей щеке.
— Не моя, — тихо прошептал он.
Эта простая фраза несла в себе столько обиды, что у меня душу защемило.
— После я часто думал, — заговорил надо мной наг, — а что если бы моё сердце тогда воспламенилось. Кого бы ты выбрала? Ведь Эмес стал бы для меня врагом номер один.
— Боги этого мира любят и меня, и тебя, Ян, потому как я не знаю, что было бы тогда. Ты для меня как брат. Нежно любимый, родной, такой нужный, но… брат. Я не чувствую к тебе того, что вызывает в моём сердце один его взгляд.
— Ты бы предпочла его, — и снова эта горечь.
Развернувшись, обняла своего змея и прижалась к его груди.
— Я никогда не стану выбирать между вами, Яни. Вы дороги мне оба и потеря одного из вас — это такая боль. Это разобьёт мне сердце.
— Что же, тогда я могу ответить на твой первый вопрос. Нет, моя некровная сестрёнка, между нами непросто дружба. Это всегда было нечто большее. Это навсегда. Прочная духовная связь, которую уже не порвать. Теперь ты знаешь, сколько раз я пытался уловить твой запах. Я хотел бы любить тебя, видеть своей женой, матерью своих детей. Но увы. Это так обидно, так злит. Ты моя радость и в то же время такая боль. Ведь если бы ты оказалась моей избранной, я бился бы за тебя до последней капли крови. Даже с Эмесом. И проиграл бы. Такое мне не пережить.
Я чуть отодвинулась и взглянула на его лицо.
— У меня нет ни братьев, ни сестёр. Но есть ты, змей. И у тебя будет невеста. Костьми лягу, а найду ту зазнобу. Ещё отбор устроим для тебя.
Он засмеялся.
— Надеюсь, вы с Эмесом усыновите меня, и я буду крутиться в вашем доме до тех пор, пока на ваши мольбы не явится моя избранная и не утащит меня в свою нору.
— Мой дом — твой дом, Ян. Хотя, знаешь, я ещё посмотрю на ту избранную. Может, и не отдам так просто.
— Моя ведьмочка. Горжусь тобой, Аля. Ты чудо.
Он снова обнял меня и стиснул в стальных объятьях.
— Значит, это не было притворством?
— Никогда, Аль.
И снова боль, пронизывающая затылок. Она появилась внезапно, как укол, и разрасталась, причиняя дискомфорт.
— Свет, — выдохнула я. — Так жжёт.
— Да, — наг кивнул, — я чувствую его. Целитель справляется с проклятьем. Но тебе нужно продержаться ещё немного.
— Да.
— Тогда прячься. И, Аля, если что — возвращайся. Я приму твою боль на себя.
— Ты ведь не тёмный.
— Уже тёмный, сестрица. Твой след останется во мне навсегда.
Он протянул руку и раскрыл ладонь, на ней еле теплился тёмный огонёк.
— Выходит, я оставляю тебе свою каплю дара. Тогда постарайся взрастить из неё настоящее чёрное пламя, наг.
— О, не сомневайся во мне, моя ведьмочка. А сейчас уходи — беги дальше.
Кивнув. Я развернулась и помчалась в тёмную башню. Ступеньки, галерея. Портреты рода Валевски. Какое счастье что скоро их уберут. Думаю, у Яни выдающиеся родственники приятнее будут.
Поворот и.… белая вспышка.
Моргнув, я уставилась во тьму. Из мрака высунулась огромная чёрная голова дракона. Оскалившись, он ободряюще кивнул.
Да рядом с ним мне было легче всего.
— Молодец, Аля, — прорычал некромант. — Но помни мои слова: не выдавай себя. Посмотри, о чём думает она. Что вспоминает.
— Но ведь то, что я увижу, этого никогда не было, — пробормотала я.
— В твоей жизни — да, в её — всё это случилось. Просто посмотри.
Неуверенно кивнув, побежала дальше, окончательно потеряв страх.
Ведь я нахожусь под защитой родных мне людей, а значит, они заступятся и помогут. Только позови.
Открыв очередную дверь — провалилась в белое марево.
Шум дождя, нудный стук капель по металлическому подоконнику.
Молочный туман разошёлся, позволяя мне осмотреться.
— Дом, — прошептала, не веря себе. — Я наконец дома.
Правда, моя комната немного изменилась. Детский диванчик в углу вместо шкафа. Раскиданные игрушки на полу. Мягкий мишка, неваляшка, кубики. А на моей кровати сидела маленькая девочка с золотыми волосами. Красивая, на щёчках ямочки. Ну просто солнышко. Усадив пупсиков в ряд, она показывала им карточки нарезной азбуки и проговаривала буквы.
— Злата, я испекла пирог, — послышался негромкий крик из кухни.
На пороге комнаты появилась женщина.
О… Боже! Я стояла истуканом и смотрела на себя в упор. И вроде узнавала, но всё же.
Нет, это женщина с печальными потухшими глазами, не могла быть мною. Уставшая, словно выпитая изнутри, выжженная.
Нет…
Я не могла не видеть на ней печать проклятья. Её… меня разрушили изнутри. Сломали.
Вспомнились слова старухи.
Я уже знала, ответы на возникшие в голове вопросы. Они травили меня этим приворотным зельем.
«Проклятье истинной любви»
Вот что они сделали со мной.
— Мама, а дождик скоро закончится? — спрыгнув с кровати, малышка понеслась к.… той другой Але.
— Конечно, — она крепко обняла её и прижала к себе. Столько любви. Закрыв глаза, я пыталась перебороть подступившие слёзы. — Дождик не может идти вечность. Сейчас мы съедим по кусочку сладкого пирога с малиновым вареньем и нам станет так весело…
— … что солнце разгонит тучки, чтобы посмеяться с нами, — закончила я за неё.
Да, это была моя фраза. Порой я говорила так маме.
Злата кивнула и, обняв тонкими ручками, прижалась щекой к моему животу.
— Я люблю тебя, мамочка, — её тихий почти беззвучный шёпот казался мне криком. — Мне так тебя не хватает.
Шок! Наверное, в этот момент я испытала его впервые. Потому как поняла, что у меня действительно есть дочь. Вот она стоит, маленькая, такая ранимая, смотрит на меня большими зелёными глазами.
Его глазами.
— Покажи мне, что с нами случилось, — тихо попросила я, выдавая своё присутствие.
Она отпустила ту другую меня и отступила к кровати, поджимая губы.
— Ты ведь не оставишь меня больше?
Слова ребёнка, они болью отдавались в моей душе.
— Нет, мы будем вместе.
— И ты будешь любить меня как когда-то, — её вопросы выбивали меня из равновесия.
Я даже не знала, как мне говорить с этой малышкой.
Какие слова подобрать… Смятение.
Женщина с моим лицом протянула руку и погладила её по голове, так нежно, заботливо.
