— Мама! — зевнув, я обречённо прикрыла глаза. — Такой сон испортила.
— Ничего, ещё приснится. Я на дачу, закрой за мной дверь.
Сладко потянувшись, я повернулась на живот и обняла подушку. Мозг пытался достать из памяти остатки сновидения и продлить наслаждение.
— Алька, вставай, — горланила любимая мамочка над самым ухом. — На работу проспишь.
— Слышу я, — состряпав недовольное лицо, села и потянулась за халатом.
Нужно спешить, а то действительно опоздаю…
Стоп…!
Мой взгляд упал на настольный календарик.
— Суббота, мама! Магазин с десяти открывается.
— А автобус в наше СНТ в семь часов отходит. Так что проснись и пой, пташка.
Ну, вот что делать с этой женщиной?! Что за привычка, встала сама — поднимай весь дом!
— Мамуля, ну сколько раз просила, если ты жаворонок, то не мешай наслаждаться жизнью совам.
— Некоторым совам не нужно книги до четырёх ночи читать. От твоего этого «шарма» добра не жди!
Она остановилась посреди комнаты. Вид типичного дачника. Серое трико с чуть выступающими коленками, в тон ему свободная футболка. Тёмная спортивная куртка завязана на талии за рукава. И бандана из простого белого платка на голове.
— Всё-то ты знаешь, всё видишь… — я снова потянулась и взбила подушку.
— Двери закрой и, Аля, не вздумай увалиться. В наше время с работой плохо, сама понимаешь. Хочешь получить образование, значит, зарабатывай на него.
— Да всё я понимаю!
— Вот и молодец, — мама подняла большой палец вверх. — А я пропалывать картошку от берёзки, чтобы прокормить нас зимой.
— И это понимаю, — я зевнула. — В понедельник у меня выходной. Смотаюсь туда, хоть траву тебе продеру.
— Сядешь и заниматься будешь! — в меня наставительно ткнули указательным пальцем. — Чтобы ничего за год не забыть. Поднатаскаешься в химии и поступишь куда хотела.
Я лишь улыбнулась, глядя на мать.
Она нахмурилась.
Я приподняла бровь…
— Эх, выросла ты у меня, — кое-кто проиграл немой бой. — Ну хорошо, там огурцы зарастают — продерёшь и так зелень по возможности.
— Другой разговор, мамуль. Время! Не успеешь на автобус.
— Точно, заболталась я с тобой. С нашими работами и друг друга не видим, — с этими словами она выпорхнула за дверь, гремя наточенными тяпками и пустыми вёдрами.
Размяв шею, я поднялась с кровати и, выйдя в коридор из комнаты, защёлкнула на двери замок.
Райончик у нас был так себе.
Серьёзного криминала, конечно, нет, но пьяные мужики вечно путали то подъезд, то дом. Ну куда с косого глаза тарабанить, как ни в первую квартиру на первом этаже, правда, в последнем подъезде.
Зыркнув на постель, всё же подавила в себе желание снова завалиться спать. Потянувшись, подошла к окну и распахнула шторы.
Нет, солнечный свет не хлынул в комнату.
Мало того, что северная сторона, так ещё и карагач разросся. Как я завидовала тем, кто живёт на последних этажах, а не на первом, как мы.
Какой вид открывался из их окон! Красота!
Ну ничего, заработаю и на свои апартаменты, а пока прибраться и на работу.
Умывшись, привела себя в порядок и, вытащив из кладовки старенький пылесос, принялась за уборку.
Через гул вдруг уловила странный шум.
Показалось?!
Звук повторился…
Нажав на клавишу, отключила пылесос и замерла.
Ну точно, словно крыльями кто машет. Тихо положив на пол трубку с щёткой, прокралась по коридору к своей комнате.
— Гур-р-р, — повернув голову, меня внимательно разглядывал сидящий на письменном столе белоснежный голубь.
Крупный такой, матёрый…
— И тебе курлык, — тихо произнесла я, соображая, что не так и откуда здесь птица.
Голубь моргнул и, расправив крылья, вылетел в окно.
В раскрытое окно!
— Не поняла! — я сделала два шага назад и, пошарив рукой, достала из-за тумбочки ножку от табуретки.
Опять кто-то к нам в окно залезть пытался, что ли?!
Вскинув своё оружие, я прошла по спальне, заглянула за дверь, под кровать. И за шторы зачем-то. Затем, крадучись, обшарила и зал, и кухню…
Никого!
Вот тебе и курлык, и неважно, что голуби воркуют.
Вернувшись в спальню, прикрыла деревянную раму. Кое-где облупилась после зимы краска. По-хорошему, окна уже давно вымыть нужно. И покрасить, чтобы не рассыхались. Но всё некогда.
И весной было некогда, и сейчас то же самое. Так дождусь холодов, и опять всё в таком виде останется.
На столе противно зазвонил будильник.
— Зачем я тебя только на девять ставила? — усмехнулась я и отключила трезвонящего бедолагу.
Мой взгляд упал на толстую книжку в твёрдом переплёте. На обложке знойный рыжеволосый шотландец страстно обнимал блондинку.
— Вот умеют же рисовать, — пробурчала под нос. — В жизни бы такие мужики водились.
Я представила себя на месте главной героини. Ну я, конечно, не совсем блондинка, волос ближе к русому, но всё равно зачетно бы смотрелась в руках такого знойного мачо.
И пусть что рыжий. Здесь это прямо за достоинство.
Как-то некстати вспомнился тот высокомерный сморчок, что впервые явился к нам в магазин несколько дней назад. И ведь обещал, рыжий таракан, закупиться на месяц, но какой там. Притаскивался теперь каждый день и скупал тушёнку. Фукал в её сторону и рассказывал о том, какое должно быть настоящее мясо.
Мы уже в открытую ему жирно намекали, что рынок в трёх домах отсюда. Там тебе с утра какое хочешь мясо: и мычавшее, и хрюкающее, и блеющее, а если пирожок купить, так ещё и залаять может.
Но нет же! Этот сноб припирался к нам.
Как мёдом ему помазано. И этот его тяжёлый взгляд из-под светлых рыжих ресниц… Брр…
