Книга Славянская книга проклятий, страница 123. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Славянская книга проклятий»

Cтраница 123

Иногда бывали случаи прямо-таки сюрреалистического юмора. В одной из тюрем обнаружилось «пыточное общество», куда принимали лишь заключенных, перенесших хотя бы одну пытку. Продвижение на более высокие ступени в обществе зависело от способности мужественно переносить все более жуткие пытки. Выше всех стояли те, кто вытерпел пытки падающей по капле водой или засунутым в ухо раскаленным угольком.

Когда майор Глебов стал любовником заточенной в монастырь Евдокии Лопухиной, Петр приказал посадить его на кол - и надеть тулуп с шапкой, чтобы не замерз (дело происходило зимой). Майор мучился на колу восемнадцать часов. Ни тени чувств Петр, конечно, к бывшей супруге не испытывал - надо полагать, попросту не потерпел посягательств на свою, пусть и бывшую, но собственность.

В своей последней книге И. Бунич утверждает, что существуют резолюции Петра на следственных делах: «Смертью не казнить. Передать докторам для опытов».

Конкретных источников Бунич не приводит, а его гипотезы не всегда стопроцентно подтверждены документами. Однако это чрезвычайно похоже на Петра. Я бы не удивился, окажись вдруг, что Петр первым ввел в практику медицинские эксперименты на живых людях - его стиль, его нравы, его патологическое пренебрежение к людским жизням…

Даже Николай II, отнюдь не похожий на кроткого голубка (известны десятки его кровожадных резолюций об усмирении и казни «бунтовщиков»), высказался о Петре I весьма нелицеприятно: «Я не могу не признать больших достоинств моего предка… но именно он привлекает меня менее всех. Он слишком сильно восхищался европейской культурой… Он уничтожил русские привычки, добрые обычаи, взаимоотношения, завещанные предками».

В конце концов, во все времена у государственного руля не единожды оказывались пьяницы, полубезумцы, развратники, гомосеки, сатрапы, проливавшие кровь, сносившие головы женам, сыновьям и дочерям, тиранившие подданных так, что это превосходило всякое воображение. Быть может, цель и в самом деле оправдывает средства, и свершения Петра искупают всю пролитую им кровь? В самом деле, кто нынче помнит, чем (точнее, каким количеством трупов и разбитых судеб) оплачены промышленные успехи Англии и США), на чьих костях стоят великолепные здания и современные фабрики?

Но в том-то и дело, что не было никаких «свершений» Петра. Было шараханье из крайности в крайность, обезьянничанье, самодурство, кровь, крайне завлекательные, но оказавшиеся пустышками прожекты… И только. По большому, глобальному, стратегическому счету результат оказался во сто раз ниже затраченных усилий.

Рассмотрим реформы и их последствия подробно…

Экономика

Наша интеллигенция-образованщина (проверено на личном опыте в многочисленных беседах-тестах) до сих пор считает главным признаком отставания допетровской России чисто внешний: долгополые охабни, рукава до пят, окладистые бороды, незнание иностранных языков. Дело даже не в том, что бороды начали брить еще до Петра, а языки многие знали неплохо…

Совдеповская интеллигенция (которая и правила бал в первые годы «перестройки», пока не была вышвырнута на обочину) не учена по-настоящему ни рынку, ни цивилизованной экономике, в простоте душевной полагая, что «есть вещи поважнее рынка», как недавно выразился кто-то на страницах центральной газеты; что рынок - для других. А ей, демократической интеллигенции, правительство как раз и должно платить за героическое и перманентное отстаивание идей рыночной демократии…

Все вопли об «упадке культуры» как раз и объясняются тем, что интеллигентным бездельникам перестали платить. Невероятно на первый взгляд, но есть одна-единственная область, где «радикал-демократы» и «национал-патриоты» начинают употреблять практически одинаковые обороты, и осуждающие фразы совпадают даже текстуально: когда речь заходит о частном книгоиздании. И тот, и другой лагерь громогласно сокрушаются о «мутном потоке» «недолитературы», захлестнувшем прилавки…

О том, что среди сего «мутного потока» - Пушкин и Пастернак, Мандельштам и Фрейд, Ломброзо и Костомаров, Довлатов и Булгаков, предпочитают умалчивать. Иначе придется признать простой, как мычание, факт: государство перестало платить только за то, что человек (неважно, национал-патриот или радикал-демократ) что-то там напечатал. Вот и стенают «ревнители культуры», «экономисты» и «аналитики», оказавшиеся вдруг не у дел…

Экскьюз ми, мы, кажется, отвлеклись. Как выражается мой знакомый доктор наук и профессор: «Я не интеллигент, у меня профессия есть». Гумилев, кстати (который Лев), на вопрос, числит ли он себя среди интеллигенции, решительно отвечал: «Да боже упаси!» Но это так, к слову.

Весь этот пассаж приведен с одной-единственной целью: напомнить, что сплошь и рядом петровские реформы печатно и публично оценивают люди, которые просто не понимают, в чем был корень зла…

Бороды и охабни - сие вторично, третично, десятирично. Всего через полторы сотни лет после борьбы Петра с бородами мода на бороды пышным цветом расцвела в Западной Европе, ими щеголяли все - от Жюля Верна и Пастера до Бисмарка и Мольтке, а человек с бритым лицом вплоть до Первой мировой войны прежде всего вызывал мысли, что это, должно быть, актер, у коего отсутствие растительности на лице вызвано сугубо профессиональными соображениями. Даже появился словесный оборот, встречающийся во многих романах того времени, - «бритый, как актер»…

Главный и трагичнейший признак российского отставания от Западной Европы - не одежда и прически, а слабость третьего сословия. Отсутствие (или пребывание в зачаточном состоянии) институтов, аналогичных европейским торговым и ремесленным гильдиям. Именно на горожан, кровно заинтересованных в отмене средневековых феодальных правил, мешавших спокойно торговать и производить, опирались европейские короли в борьбе с баронской вольницей.

Россия в этом плане трагически отставала. Трагически, но не безнадежно - в правление Алексея Михайловича, Федора и Софьи прямо-таки ударными темпами стала развиваться самая что ни на есть рыночная экономика, то есть - частное предпринимательство, торговля и производство, практически свободные от опеки государства.

Иван Грозный, как много раз говорено, был сатрап. Он мог рубить головы и варить на сковородах, спускать на народ медведей и громить изобличенные в сепаратизме города. Однако он - как любой другой российский самодержец до Петра - вовсе не посягал на основы рынка. Не лез в экономику.

Меж тем Петр впервые в отечественной истории начал в самых широких масштабах внедрять систему, охарактеризовать которую прямо-таки подмывает термином «большевизм».

Или - государственный капитализм, не суть важно. Не тот случай, когда стоит играть терминами. Главное - если д о Петра российская экономика развивалась по общемировым законам, при Петре она вернулась к откровенному рабству. То есть укладу, который по самой сути своей не может быть эффективным…

Простой и яркий пример - металлургическо-оружейное производство. Допетровский Пушечный двор, главный оружейный завод России, не был, конечно, частным предприятием. Однако все до единого там работавшие, от «главных конструкторов» до последнего подметальщика стружек, были вольнонаемными, получали самую высокую в стране «казенную» зарплату (и даже, подобно западноевропейским мастерам, имели свой цеховой знак, который носили на груди). В царских указах особо подчеркивалось, что хозяева заводов, как русские, так и иностранцы, обязаны нанимать «всяких людей по доброте, а не в неволю».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация