- Лера? А это кто?
Ей было почти до слез обидно, что она им помешала. Но в то же время… господи, как она хотела быть с ними там. В этом танце.
- Это – Тайсон.
- Я же говорила тебе – никаких собак, милая! – мягко заметила мама. - Папе это не понравится. Ты же знаешь!
Ну, вот! Она все испортила. Когда все только-только начало налаживаться… Лера разрывалась между желанием угодить родителям и своими чувствами к псу. Он смотрел на нее влюбленными шоколадными глазами, и не было в них ничего, кроме щенячьей преданности.
- Я знаю… он непородистый, но можно… можно я его оставлю? Пожалуйста, папочка! Я буду с ним гулять. И за ним присматривать… Я все что угодно буду. Пожалуйста, можно?
Её голос становился все тише, и в конце от слез уже было не разобрать слов.
- Ну-ка, дай я на него посмотрю! – неожиданно потребовал отец. Оставил маму, напоследок жарко поцеловав ей руку, подошел к дочери. Не решаясь поднять взгляд, Лера уставилась на носки туфель отца. Ее руки так и норовили сжать щенка сильней, будто защищая. И от этого ей приходилось то и дело себя одергивать. Когда отец протянул руки, чтобы забрать Тая, Лера едва заставила себя разжать пальцы.
- Не породистый, говоришь? Ну, и черт с ним! Знаешь, что породу формирует? Нет? Обстоятельства. А гены тут ни при чем.
- Так я могу его оставить? – не веря своим ушам, переспросила Лера. Вскинула на отца потрясенный взгляд. Ей как будто прямо сейчас вручили ключи от рая. Так неожиданно, что от облегчения у нее подкосились ноги.
- Оставляй!
- Спасибо! Спасибо! Спасибо! Ты лучший папа на свете!
Лера бросилась в объятья к отцу, бедняга Тайсон вновь заскулил. Отец поставил его на пол и чуть хлопнул под зад ладонью, подбадривая. А потом подхватил Лею на руки и подбросил к потолку. Она восторженно заверещала. Совсем как маленькая, хотя уже была большой. А потом они танцевали… все вместе. Как она и мечтала, стоя одна в дверном проеме. Это был, наверное, самый счастливый день её детства. Такая красивая мама смеялась, отец сыпал шутками и то и дело останавливался, чтобы ее коснуться или поцеловать. Лере хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался, но всему хорошему приходит конец. Ее отправили спать… И мама даже прочитала ей сказку, хотя Лера и не помнила, чтобы она когда-нибудь это делала. А потом, когда все уснули, из спальни родителей еще долго доносились странные звуки. И даже они были новыми и счастливыми. Смех. Их тихий шёпот. Вздохи, странный стук, будто они посреди ночи взялись переставлять мебель, и стоны. Из-за чего Лера решила, что мама заболела. Недаром ее щеки начали гореть еще в гостиной.
Удивительно, с какой легкостью дети отпускают прошлое. Как легко крохотная искорка разжигает пожар надежды в их маленьких сердцах. Тогда она решила, что все плохое осталось позади.
Она жестоко ошиблась.
Ну, вот и зачем она об этом вспомнила? Лера села на постели. Надавила пальцами на глазницы и держала, пока картинки прошлого не отступили. Прислушалась к тишине, которая не была абсолютной. Где-то в глубине квартиры с кем-то говорил Таир. А совсем рядом, под подушкой, гудел телефон. Снова звонил отец… Она не брала трубку. Теперь уж было плевать, что он скажет. На все плевать. Лера больше не хотела жечь себя, в попытке растопить чье-то сердце. Это путь в никуда. Идиотская модель поведения, которую она переняла в детстве. И от которой ради сына пыталась избавиться сейчас. Сломав себе хребет. Ничего – как-то справится. Ввинтит шурупы в позвоночник, заштопает нитками дыры, зацементирует бреши… и пойдет дальше.
Лера хихикнула, представив, в какой шок привели отца ее последние слова. Она всегда была такой покладистой…
А потом ей послышалось, что хлопнула дверь. И сквозняком повеяло. Она медленно встала. Может быть, показалось? Тихо, на пальцах, прошла через коридор.
- Таир…
Произносить его имя вслух было так странно. И так… привычно одновременно.
Лера заглянула в кухню – никого. Бросила взгляд на часы – куда он делся? Решил вернуться домой? Тогда почему ее не предупредил? В конце концов, на этот раз она бы не умоляла ее не бросать. Она бы не унижалась… Не зная, что ей делать дальше, Лера скатилась по стене на пол. Ей оставалось только ждать, но как раз это и было самым сложным. А потом на площадке послышался какой-то шум. Голоса… Лера вскочила и замерла, широко распахнув глаза. Дверь открылась. Первым в квартиру вошел Тёмка, следом – Таир.
- Артем!
Она опять упала на пол, на колени… Не хотела того, не хотела его напугать, но, не сумев сдержаться, что есть силы сжала его в руках.
- Ну, мам! Мне же больно! И я поел… сейчас лопну весь.
- Прости, - засмеялась Лера, всхлипнула…
Держись, держись, твою мать, держись! Но как? Когда от облегчения рвет на ошметки. И чувство такое, что ее простреливает током. Разряд – и сердце снова бьется.
- Он всю дорогу спал, заявил парням, что хочет есть, - Таир выглядел как будто сбитым с толку. Впрочем, Лера была так счастлива видеть сына, что этого не заметила. Она вообще ничего не видела. Только его мордашку. Без тени беспокойства на лице.
Трясущимися руками, так и не встав с колен, Лера помогла сыну снять куртку. Стащила его ботинки, шапку и размотала шарф. А потом провела пальцами по голове, ероша взмокшие волосы.
- Лер, на пару слов…
Лера подняла голову и непонимающе уставилась на Таира. Она была ему ужасно признательна за все. И плевать на то, какую за это придется заплатить цену. Но сейчас она не могла оторваться от Тёмки. Зачем он ее отрывал?
- Давай не сейчас?
- Это важно.
Лера покосилась на сына. Это она за такую длинную ночь чуть было с ума не сошла, а Тёма… он же не знал ничего. А потому, пройдя через комнату, щелкнул пультом от телевизора, будто ничего не случилось, и только тогда начал снимать штаны.
- Лер, Исаев не отдавал сына… Мои люди… как бы сказать? Забрали его, когда Павел уже под утро вышел в бар.
- То есть ничего не решено?
- Пока… не решено, – подчеркнул Таир.
Лера растерла виски. Если так, то ее кошмар не закончился… И что же делать?
- Здесь оставаться небезопасно.
- Понимаю… Что ж… Похоже, нам придётся съехать.
- Я хотел тебе предложить пожить у меня. Это за городом. В глуши. Да и никто не подумает тебя искать в моем доме.
12.
В приоткрытую форточку прокрались звуки приближающегося внедорожника. Сначала робко. Так, что он, может, и не услышал бы их, если бы всю ночь не вслушивался в тишину. Артур сжал руки на подлокотниках своего кресла и медленно-медленно встал. Позвоночник прострелило. Занемевшие ноги не слушались. Ему потребовалось несколько секунд, пара глубоких вдохов, чтобы, совладав с болью, сделать шаг к окну. Из кресла ни черта не было видно.
