— Врач у меня хороший. А вот болезнь — плохая. Так что о спасении речь не идет. Я долго боролся, но сейчас это бессмысленно. Давай лучше вернемся к Пете…
— Я не брошу внука. За кого ты меня принимаешь? — хмурится Акай.
— Вот и хорошо… Хорошо. — Янар встает из-за стола, но его ноги подгибаются, и он вновь падает на стул. — Дерьмо…
— Я думаю, тебе лучше прилечь.
— Нет-нет, я сейчас посижу, и станет получше.
— Ну да. Как же. Акай, что расселся? Помоги! Он сам не дойдет до кровати.
Недоверчиво косясь на сына, Акай выходит из-за стола. Подныривает под его руку и легко, будто тот ничего не весит, взваливает его на себя. Я решаю устроить Янара в комнате для гостей. По крайней мере, до тех пор, пока ему не станет лучше. Тот протестующе что-то бормочет.
— Может быть, тебе нужно выпить лекарства?
— Они остались в сумочке.
— Я сейчас принесу.
Глядя на аптечку, я понимаю, почему сумочка такая большая. Перебираю препараты, не зная, что конкретно ему предложить. Потому как я, кажется, догадываюсь, чем же Янар болеет…
— Может, его в город доставить? — нервничает Акай. И это что-то новое. Я, пожалуй, никогда еще не видела его таким. В последние дни я вообще открываю в нем много нового.
— Не думаю, что там ему чем-то помогут.
— Почему? Ты знаешь, чем он болен?
— Тебе лучше поговорить об этом с Янаром…
— Сана! Говори, как есть, девочка. Говори, как есть… — Акай обхватывает мой затылок ладонью.
— Я не могу судить об этом лишь по названию лекарств! И вообще, ты не мог бы вести себя тише? Вряд ли рычание поможет тебе наладить контакт с внуком.
Акай ведет ладонью по голове.
— Ты, наверное, права. Пойду лучше посмотрю, как он.
Никогда еще я не видела его настолько сомневающимся. В себе ли? Или в том, что делает?
— Отличный план.
Мы расходимся по разным комнатам, но Акай практически тут же возвращается.
— Пети нигде нет.
— Как нет?
— Вот так! Я обошел все комнаты, а его нигде нет.
— Может, он вышел на улицу? — нервничает Янар, с трудом приподнимаясь на локтях.
— Лежи! Уверена, он просто решил осмотреться. Пей свои таблетки, а Петьку мы поищем с Акаем.
Вижу, как упрямство в Янаре борется со слабостью. Слабость берет свое. Он откидывается на подушки, устало прикрыв глаза. Наблюдавший за этой же картиной Акай сжимает челюсти и молча выходит из комнаты, будто ему невыносимо видеть слабость сына. Не удивлюсь, если до него только сейчас в полной мере дошло, что дела Янара в самом деле плохи.
— Обходи дом справа, а я гляну в низине, — командует он, когда мы выходим.
— Петя! Петя-я-я… — громко зову мальчишку, но тот не отзывается. И только эхо разносится по горам. — Петя… Петя…
— Ну, что?
— Ничего. Понятия не имею, куда он подался.
— Мальчик не мог уйти далеко.
— Думаешь, он сознательно затаился? — Акай смотрит на меня из-подо лба.
— Все может быть. Возможно, он не привык к таким скандалам и испугался. Или, не дай бог, услышал то, чего не следует.
Когда мы не находим Петьку ни через двадцать минут, ни через час, Акай поднимает по тревоге поселок. Поисковый отряд собирается быстро. Здесь спасательные операции подобного рода — не новость. Каждое действие отработано до механизма. На Янара страшно смотреть…
— Ну, зачем… Зачем я его сюда притащил? Он же никогда не был в горах. Он ни черта о них не знает.
— Акай найдет его. Не сомневайся. От него еще никто не уходил… — горько улыбаюсь я, не слишком успешно скрывая свое волнение.
— Ты об этом знаешь, как никто другой, правда? — сипит Янар. На дне его мутных воспаленных глаз плещутся понимание и жалость. Я не хочу ни того, ни другого. Поэтому резко отворачиваюсь и наталкиваюсь на… Ису. Меня будто кипятком ошпаривает. На какую-то долю секунды растворяются в небытии суетящиеся вокруг люди, вековые деревья и горы… Остаемся лишь мы. Под синим бескрайним небом. Сердце спотыкается, делает кульбит и ухает вниз. Иса — начальник охраны заповедника, и, конечно, его появление здесь вполне закономерно. Но почему-то я совершенно не готова к тому, чтобы увидеть его вот так. При свете дня… После того, что между нами было под плотным покровом ночи.
— Все в порядке? — сипит он.
— Да. Извини, что налетела.
Он кивает. И отходит к мужикам, которые, склонившись над картой, о чем-то тихонечко спорят.
– Я хочу отправиться на поиски с ними… — сипит Янар.
— Не смеши. Ты едва стоишь на ногах. К тому же народу хватает. Петька не мог уйти далеко. А значит, его найдут. Непременно найдут. Иначе и быть не может… Мальчика ищут и с воздуха, и с земли. На нем яркая красная курточка — такую легко заметить.
Я повторяю это снова и снова, как мантру. Повторяю вслух. И про себя.
Но проходит час, другой, третий… А результата нет.
Акай садит вертолет в поселке, дозаправляется и снова взмывает в небо. Значит, прошло порядка трех часов. А кажется, будто целая вечность. Оставаться на месте нет никаких сил, да только я не могу бросить Янара и отправиться на поиски вместе со всеми. Похоже, с каждой минутой неизвестности ему делается все хуже.
— Если его не найдут до наступления ночи…
— Продолжат поиски утром.
— Петька ничего не знает о выживании. Я никогда не рассказывал ему о жизни здесь. Слишком болезненны были воспоминания. А теперь понимаю, что, может, и зря.
— Никто не хочет возвращаться туда, где ему было плохо. Это нормально.
— Да… Наверное. — Янар прикрывает глаза тыльной стороной ладони и с силой закусывает истрескавшиеся губы, но с них все равно срывает всхлип. Это самое раздирающее душу зрелище из всех, что я когда-либо видела. Парик Моники давно уже спал, я веду пальцами по абсолютно лысой голове Янара. Стираю с его щек поплывшую тушь. И несу какую-то чушь о том, как ровно он сумел вывести стрелки. И что сама я так не умею… Он проваливается в беспамятство, когда солнце заходит за гору. С наступлением ночи поисковые работы прекращаются, и Акай возвращается домой злой, как медведь-шатун. Отсутствие результата он воспринимает как свое личное поражение. А может, великий и бесстрашный Акай Темекай… боится. Пусть даже в это почти невозможно поверить.
Последняя надежда — девятичасовой сеанс связи. По очереди Акай связывается с каждой поисковой группой, но никаких новостей у тех нет.
— Кордон Беличий — Центр… — до боли знакомый голос стряхивает с меня оцепенение.
— Привет, командир. Какие новости?
