Республика испанских не то анархистов, не то коммунистов (издалека не видно) не популярна – причем не только у «правых», но и у «левых», на войну в Испании смотрят без сочувствия: не знают, кому сочувствовать. Для идейных «левых» это старый спор: анархизм у власти им кажется хаосом.
Гегельянец Маркс к стихийному бунту относился с презрением. Государство, по Марксу, должно сохраняться до тех пор, пока не создана социальная и техническая база для перехода к коммунизму; анархист Бакунин отрицал государство сразу и навсегда. Признавая свое бессилие как ученого рядом с Марксом (пишет о себе как о школьнике рядом с профессором), Бакунин обвинял Маркса в доктринерстве. Бакунин, человек огромной смелости, Маркса смешил: наряду с освобождением тружеников от ярма капитала, Бакунин желал освободить славянство от интеллектуального ига германства, и Маркс разглядел в этом антиколониальном порыве – панславизм. Известен курьезный эпизод: Бакунин вызвал Карла Маркса на дуэль, оскорбленный уничижительным отзывом немецкого ученого о российской армии. (Маркс, разумеется, вызов не принял, сказав, что его жизнь отдана борьбе пролетариата, а не борьбе с Бакуниным.) Как сочетался панславизм и солидарность тружеников, антигосударственность и защита российской армии, прудонизм и страсть к бунту – непонятно; иерархии идей Бакунин не признавал, требовал всего и сразу, не получал ничего. В 1872 г. Бакунин был исключен из Коммунистического интернационала. Впрочем, раскол Первого интернационала можно расценивать двояко: вместе с Бакуниным из Марксова интернационала вышли бельгийские синдикалисты, французские коммунары, британские тред-юнионы (последние вообще ушли в никуда). Раскол, как казалось анархистам, обозначил позиции «централизма» и «федерализма», хотя в понимании Маркса вопрос стоял иначе.
Анархисты основали собственный Интернационал, чья биография, как судьбы всех интернационалов в век глобальных империй – была предсказуема; в судьбе республиканской Испании судьба анархистов стала детонатором.
Цепь событий недлинная; Пикассо узнавал обо всем из газет – черно-белая «Герника» написана как большая газета – но газетам верил мало; привык к французской пропаганде.
Началось с колониальной войны в Марокко. Огромные силы (до 250 тысяч солдат) посланы на подавление Руфской республики. Тем временем в Мадриде Альфонсо XIII разделил власть с военным диктатором Примо де Ривера. В 1930 г. под всеобщим давлением Примо ушел, к власти пришли военные, вынужденные согласиться на проведение выборов. После поражения монархистов на выборах король бежал. На парламентских выборах победила коалиция социалистов и левых республиканцев, затем их сменило правительство правых республиканцев и католиков. В начале 1936 г. победил Народный фронт с участием социалистов, левых республиканцев и коммунистов.
В этот момент генералы (в начале путча Франко еще не диктатор, один из хунты) атакуют республику Народного фронта. В 1936 г. в ответ на фашистский мятеж Конфедерация труда испанских анархистов приняла решение взять под контроль промышленность страны. Власть перешла непосредственно к народу. Октябрь после Февраля – динамика известна; но это уже следующий за «октябрьской революцией» этап. Как и в случае с Парижской коммуной, которая возникла на гребне Франко-прусской войны и бессилия социалистического правительства перед прусскими войсками – переход власти к анархистам и «свободным коммунистам» в Каталонии случился благодаря войне.
Испанская республика было многосоставной, анархисты вовсе не возглавляли правительство; но дух республики – в то время как ее разрушали коммунисты и фашисты – был, безусловно, анархическим. Прежде всего генерал Франко сражался за монархию и Церковь; вступая в переговоры с правыми социалистами, он воевал против анархии; когда вмешался Советский Союз, помощь от Гитлера и Муссолини превратила Франко в испанского «фашиста». В Испанской республике социалисты вступали в переговоры с Франко, чтобы подавить анархистов и установить парламентаризм (хоть бы и коалиционный). Троцкисты (ПОУМ) представляли Интернационал Троцкого, коммунисты Москвы расширяли сталинский безальтернативный мир. Крестьяне, организованные анархистами в трудовые хозяйства, мешали всем.
Вот как описывает это Оруэлл:
«На первых порах и центральное правительство, и полуавтономное каталонское правительство представляли – это можно сказать с полной уверенностью – рабочий класс. В правительство, возглавляемое левым социалистом Кабальеро, входили министры, представлявшие U.G.T. (социалистические профсоюзы) и C.N.T. (синдикалистские профсоюзы, контролируемые анархистами). Каталонское правительство было на какое-то время совершенно вытеснено антифашистским Комитетом обороны, состоявшим главным образом из представителей профсоюзов. Позднее Комитет обороны был распущен, а каталонское правительство реорганизовано, и в состав его были включены представители профсоюзов и различных левых партий. Но каждая последующая перетасовка правительства была шагом вправо».
Анархисты – коммунары (не путать с коммунистами) – были у власти считаные месяцы.
«Сначала из правительства изгнали P.O.U.M.; шесть месяцев спустя Кабальеро заменили правым социалистом Негрином; вскоре из центрального правительства был исключен C.N.T., потом U.G.T.; после этого C.N.T. был устранен также из каталонского правительства. Наконец, через год после начала войны и революции, правительство состояло уже только из правых социалистов, либералов, коммунистов. Общий сдвиг вправо наметился в октябре-ноябре 1936 г., когда СССР начал поставлять правительству оружие, а власть стала переходить от анархистов к коммунистам… В результате русские имели возможность диктовать свои условия. Нет никакого сомнения, что смысл этих условий был таков: “Предотвратите революцию, или не получите оружия”. Не приходится сомневаться и в том, что первый шаг, направленный против революционных элементов, – изгнание P.O.U.M. из каталонского правительства, был сделан по приказу СССР. Никто не отрицал того факта, что именно коммунистическая партия была главным вдохновителем борьбы сначала с P.O.U.M., потом с анархистами и тем крылом социалистов, которое возглавлял Кабальеро, то есть с революционной политикой в целом».
Испания оказалась полигоном Второй мировой войны.
В битве за Испанию первым врагом коммунистов был не фашизм, но народовластие, и в этом вопросе Сталин был солидарен с Франко. Война в Испании велась против республики за империю – в этом основной ее смысл; а уж какая сторона победит врага, дело второе, если не десятое. За империю сражались все: и франкисты, и коммунисты, и добровольческий легион «Кондор», разбомбивший Гернику. Германия не находилась в состоянии войны с Испанией, поэтому легион Геринга воевал на добровольных началах, это были, так сказать, «ополченцы», правда, в форме регулярных войск и с хорошей материальной базой.
Общая ненависть к анархии и коммуне, как к самой прямой альтернативе империи, проявилась уже и в революционной России 1920-х гг., и в революционной Германии 1920-х гг. (см. фундаментальный труд В. Дамье «Забытый интернационал»).
Ненавистный анархо-синдикализм большевики уже однажды подавили в Кронштадте, когда матросы и рабочие пожелали построить вольную республику «За Советы без большевиков»; тогда конники Тухачевского изрубили кронштадтских мятежников-анархистов – и в 1936 г. цели формулировали примерно так же. Не дать монархии задавить социалистическую республику, но не дать анархистам изменить социалистическую демократию по своим рецептам. Иными словами, коммунисты переживали комплекс чувств, схожий с чувствами сюрреалистов: искажать мораль можно, но до известного предела – нельзя допустить, чтобы кто-то новый исказил твое искажение. Так, Марсель Дюшан выступал за то, чтобы однажды внедрить конвенцию на уже совершенные изменения. Поскольку за всяким Февралем может последовать Октябрь, его необходимо упредить.
