Стоун и Энтони понимали, что важно отстранить “ястребов” от дискуссии, и решили, что каждая организация направит своих членов в совместный комитет, которому и поручат разрабатывать условия предстоящего объединения. Однако принципиальных подходов, предложенных Стоун и Энтони, оказалось недостаточно для того, чтобы построить базу для консенсуса: между семерыми делегатками от организации Энтони возникли столь острые разногласия, что пришлось назначить еще один комитет из восьми человек, который должен был разрешить эти разногласия. Когда консенсус наконец был достигнут, предложения со стороны Энтони оказались настолько далеки от предварительно согласованных принципов, что комитет Стоун не смог вынести по ним никакого решения.
В 1890 году, когда бесплодные усилия по объединению продолжались уже три года, Стоун поняла, что именно препятствует солидарности, и призвала передать эстафету новому поколению:
Более молодые хотят объединиться, а более старые – те, кто помнит причины давней розни, – все равно скоро уйдут.
Дочь и муж Люси Стоун провели успешные переговоры об альянсе с комитетом Сьюзен Энтони, и наконец-то две организации слились в одну. В свою очередь, Энтони к тому времени тоже осознала ценность умеренного радикализма – причем в такой степени, что Элизабет Стэнтон жаловалась:
Люси и Сьюзен видят только одну цель – избирательное право. Они не желают замечать ни религиозного, ни социального порабощения женщин. То же самое относится и к более молодым активисткам из обеих организаций, так что им самое время объединиться – ведь у них и так уже одно и то же на уме и они стремятся к одной и той же цели.
Хотя Энтони и Стэнтон так никогда по-настоящему и не помирились с Люси Стоун, тем не менее, когда Стоун скончалась, совокупность ее заслуг оказалась столь велика, что былые соперницы были просто вынуждены помянуть ее в самых похвальных выражениях. Сьюзен Энтони писала:
Не было женщины более привлекающей к себе, чем Люси Стоун. За все 50 лет существования нашего движения не было другой такой женщины, которая способна была выйти к публике и растопить все до одного сердца слушателей. Она была одна такая.
Ей вторила Элизабет Стэнтон:
Не было в Америке еще ни одной женщины, чья кончина повлекла бы столь массовое и бурное выражение общественного уважения и почитания. Она была первой, кто по-настоящему тронул сердце страны, поведав ей о бедствиях женщин, а причиной нашей размолвки, случившейся много лет назад, стало то, что Стоун принимала бедствия, выпавшие на долю рабов, ближе к сердцу, чем свои собственные, – моя же философия оказалась более эгоистичной.
“Кто не помнит прошлого, обречен проживать его заново”, – сказал однажды философ Джордж Сантаяна. Именно это произошло с движением суфражисток в Америке, причем по меньшей мере дважды. В 1890 году две активистки из организации Сьюзен Энтони, возмущенные ее намерением создать общенациональную организацию и сделать шаг в сторону умеренного радикализма, откололись от нее и создали собственную группу, которая яростно противилась любым попыткам объединения. Энтони и Стэнтон удалось подавить бунт, но они не смогли предостеречь своих преемниц о том, как опасен нарциссизм малых различий. На рубеже XX века, уже на склоне лет, они передали бразды правления в национальной суфражистской организации Кэрри Чепмен Кэтт, которая была в ту пору активисткой обществ трезвости и членом ВХСЖТ.
Однако еще более радикально настроенная женщина по имени Элис Пол, не желая довольствоваться умеренной тактикой – лекциями, памфлетами и лоббированием, предпочитала более прямолинейные действия. Она объявила голодовку и отвергла внепартийную позицию Кэрри Чепмен Кэтт, обвинив Демократическую партию в отказе ввести избирательное право для женщин. Акции Элис Пол были столь радикальны, что ее даже исключили из национальной организации суфражисток, и в 1916 году она основала собственную группу. К 1918 году в национальной организации насчитывалось более миллиона членов; в организации Элис Пол набралось всего 10 000, и, подобно своим предшественницам, она избегала альянсов с афроамериканцами. Участницы ее группы пикетировали Белый дом и издевались над президентом Вудро Вильсоном, что, возможно, в какой-то степени помогало продвинуть дело, однако, по словам одного наблюдателя того времени, именно мудрое руководство Кэтт – прогрессивное, но не радикальное – заставило Вильсона поддержать поправку.
Уже на смертном одре, в 1893 году, Люси Стоун прошептала дочери прощальные четыре слова: “Постарайся сделать мир лучше”. Прошло еще 27 лет, прежде чем была принята Девятнадцатая поправка к Конституции США. Но когда женщины всей страны обрели полное избирательное право, то стало ясно значение наследия Стоун – сторонницы умеренного радикализма. Вот как подытоживает эту историю Керр:
Организационную модель, разработанную Стоун, в конце концов предстояло принять Кэрри Чемпен Кэтт, и это с успехом привело к принятию поправки в 1920 году.
Глава 6 Бунтарь не без причины. Как братья, родители и наставники воспитывают оригинальность
Никто не сторож брату своему… но и в малом, и в большом каждый брату своему – творец1.
Гарри и Бонаро Оверстрит
Еще секунду назад он спокойно стоял на третьей базе, поправляя бейсболку. И вот он уже пританцовывает на месте, готовый рвануть вперед и стрелой понестись к основной базе.
Он – один из величайших игроков, чья нога только ступала на бейсбольный стадион, и уже не раз он занимал ровно такую позицию. Предыдущие четыре раза он вывел свою команду в Мировую серию, и все четыре предыдущих раза команда проиграла “Янкиз”. Но в этот раз он надеется, что все будет иначе. Эта игра открывает сезон его пятой схватки с “Янкиз” за чемпионское звание, и очки у его команды – 6:4 в восьмом иннинге. После двух аутов он стоит перед дилеммой: можно ли рассчитывать на поддержку товарища, или лучше пойти ва-банк и попытаться украсть основную базу?
Кража базы – один из самых рискованных ходов в бейсболе. Он увеличивает шансы вашей команды приблизиться к выигрышу менее чем на 3 %, а чтобы проделать эту операцию успешно, нужно заскочить на базу, а это часто чревато болезненным физическим столкновением с филдером. Кража основной базы – дело еще более рискованное: в случае, когда игрок пытается украсть вторую или третью базу, питчер стоит к нему спиной, а тут он уже стоит лицом к базе, и бросок сделать гораздо легче. Питчеру нужно перебросить мяч всего на 60 футов, а вам – пробежать по полю 90 футов. По сути, нужно ни много ни мало обогнать летящий в воздухе мяч. И даже если вам кажется, что вы на это способны, то ваши шансы получить травму возрастают вчетверо по сравнению с возможными последствиями столкновений на других базах.
За весь сезон 2012 года лишь три игрока предпринимали попытки украсть основную базу. Хотя непревзойденный рекордсмен по кражам Рики Хендерсон украл за свою спортивную карьеру больше 1400 баз, из всех этих достижений лишь одно являлось в чистом виде кражей основной базы. Вторым рекордсменом по числу украденных за всю карьеру баз является Лу Брок, но в число его 938 успешных попыток входит и общим счетом ноль краж основной базы.
