Исходя из того, что нам известно о выборе ниши, я подозревал, что у детей, родившихся позже, шансы стать великими комиками должны быть выше. Вероятно, их старшие братья уже выбрали себе более традиционные, “приличные” профессии, поэтому младшие, вместо того чтобы доказывать, что они сильнее или умнее, могли бы просто стать смешнее. В отличие от многих других талантов, умение смешить не зависит ни от возраста, ни от опыта. Чем больше у тебя братьев и сестер, тем меньше у тебя возможностей отличиться и тем вероятнее, что ты выберешь юмор в качестве своей ниши.
Можно ли утверждать, что великими комиками чаще становятся младшие дети, а не первенцы? Чтобы выяснить это, я решил изучить рейтинг “100 величайших стендап-комиков всех времен”, составленный в 2004 году телеканалом Comedy Central. Этот рейтинг представляет собой, по сути дела, справочник “Кто есть кто” в мире оригинальной комедии: в нем есть имена всех комиков, известных своими шокирующими высказываниями, бросавших вызов общественным нормам и политическим идеологиям. В рейтинг вошли самые разные артисты – от Джорджа Карлина и Криса Рока до Джоан Риверс и Джона Стюарта.
С точки зрения статистики старших и младших детей в рейтинге должно было быть поровну. Но когда я проследил очередность рождения каждого из этих 100 оригинальных комиков, то выяснилось, что 44 из них были самыми младшими детьми в своих семьях и только го – первенцами. В семьях всех участников списка было в среднем по 3,5 ребенка – однако почти 50 % участников списка оказались самыми младшими! В среднем они находились в порядке рождения на 48 % дальше от начала, чем должны были бы быть по статистике. Комики, у которых вообще были братья или сестры, оказывались самыми младшими детьми на 83 % чаще, чем можно было предсказать, исходя из случайного распределения. Шанс на то, что столь большое число великих комиков окажется последними детьми в семье, составляет 1:500000.
Обратившись к биографиям отдельных комиков, я узнал, что их старшие братья или сестры, как правило, выбирали себе более серьезные, основательные поприща. Например, Стивен Кольберт был младшим из и детей в семье; среди его старших братьев – адвокат, специлизирующийся на защите интеллектуальной собственности, кандидат на выборах в Конгресс и юрист на государственной службе. Среди старших братьев и сестер Челси Хэндлер есть инженер-механик, повар, бухгалтер, юрист и медсестра – все это профессии, предполагающие получение специального образования и стабильную заработную плату. Три старшие сестры комика Луи Си-Кея – врач, учительница и программистка. Все пятеро старших братьев и сестер Джима Гэффигана – руководители: трое из них занимают руководящие должности в банках, один – в универмаге GM, еще один – менеджер промышленного производства. Трое старших братьев Мела Брукса – химик, владелец книжного магазина и государственный служащий.
Механизм выбора ниши позволяет найти ответы на два интригующих вопроса: почему дети одних родителей не слишком-то похожи друг на друга и почему дети, родившиеся в семье последними, всячески стремятся быть непохожими на старших? Дело здесь явно не только в том, что эти дети просто хотят как-то отличиться. Сколько бы они ни пытались следовать нормам и правилам, родители все равно относятся к детям по-разному, в зависимости от очередности их рождения, и это еще больше увеличивает несхожесть их характеров.
Скользкий склон строгого воспитания
Психолог Роберт Зайонц заметил как-то, что первенцы растут в мире, состоящем из взрослых; между тем, чем больше у человека старших братьев или сестер, тем больше времени он проводит, учась чему-нибудь у других детей. Если бы Джеки Робинсон был первым в семье, его бы прежде всего воспитывала мать. Но Мэлли Робинсон, которой приходилось кормить всех пятерых детей, разумеется, каждый день уходила на работу. В результате старшая сестра Джеки Робинсона, Уилла Мэй, позже с полным основанием вспоминала: “Я стала ему маленькой мамой”. Она купала Джеки, одевала и кормила. Она сама ходила в детский сад и убедила мать, что может брать туда с собой братика, в то время почти младенца. Трехлетний Джеки Робинсон в любое время года целыми днями играл во дворе в песочнице, а Уилла Мэй время от времени высовывалась из окна, чтобы узнать, все ли с ним хорошо. Между тем старший брат Фрэнк всегда был готов постоять за Джеки в драках.
Когда старшие дети в семье отчасти заменяют собой родителей и становятся примерами для подражания, то младшим не приходится неукоснительно выполнять строгие родительские правила. Их не так уж часто наказывают, и они гораздо лучше защищены. И они раньше начинают рисковать: вместо того чтобы имитировать взвешенное, разумное поведение взрослых, они берут пример с других детей.
Но даже если роль родителей не делегируется старшим детям, родители, которые в воспитании первенцев были взыскательными педантами, проявляют все большую гибкость в подходе к младшим детям. Родители расслабляются, обретая опыт, да и на долю самых младших детей просто не остается особенных поручений по хозяйству – со всем успевают справиться старшие дети. Когда Джеки Робинсон примкнул к местной уличной банде, его стали регулярно ловить на мелком воровстве и магазинных кражах. И не раз его мать, вместо того чтобы задать сыну хорошую взбучку, приходила в полицейский участок и упрекала начальника полиции, что тот слишком суров к ее сыну. Биограф Робинсона Мэри Кей Линдж пишет:
Ему сходили с рук все эти проделки, потому что его вечно баловали. Как-никак, Джеки был любимчиком всей семьи, и у него никогда не было тех обязанностей и такой ответственности, как у его братьев и сестер.
Эту перемену в родительском отношении можно наблюдать на примере Лиз Уинстед, одной из создательниц The Daily Show – первой информационной телепрограммы, в которой средства комедии были использованы как сатира на обычную новостную подачу: все выглядело в точности как новостной выпуск, но в то же время это была пародия. “Мы пытались высмеять их, просто став ими, – пишет Уинстед. – Такого до нас еще никто не делал”.
Уинстед выросла в Миннесоте. Она была младшей из пятерых детей в очень консервативной семье и пользовалась гораздо большей свободой, чем остальные дети:
Я веревки вила из родителей, потому что они были уже не такие уж молодые. Мне предоставляли полную свободу действий. Я рано перестала спрашивать разрешения что-нибудь сделать. Сама ездила на общественном транспорте. Не приходила домой ночевать. В старших классах, когда родители уезжали в отпуск, я оставалась жить одна. Они просто от меня устали. Им надоело говорить: “Не делай то, не делай это”.
Хотя в детстве Лиз не умела плавать, мать не предупредила ее о том, что может случиться, если она выпадет из надувного круга посреди озера. Уинстед рассказывает:
Я просто не знала, что мне полагается бояться. И, в общем-то, это объясняет, почему я привыкла нырять с головой.
Как и сейчас, я тогда смотрела на любые жизненные трудности скорее как на приключение, чем на неравную битву с реальностью. И в конце концов столь вопиющий родительский недосмотр привел к тому, что я всю жизнь изводила их своей хронической бесшабашностью.
