Люк пошел запирать двери салона и включать сигнализацию.
– Иди сюда, выйдем через мастерскую. Остальное закроет Элиза, когда будет уходить.
Им обоим не терпелось узнать, чем кончилось расследование, и они одновременно, не сговариваясь, похлопали друг друга по плечу, словно каждый желал приободрить другого.
– Ну какие же лапочки! – воскликнула Соня, поднявшись из подвального помещения. – Играют со старыми бигуди, которые я туда отнесла.
– Неужели они делают друг другу укладку? – удивилась Клеманс.
– Ты что, шутишь? Они, наверно, даже не знают, что это такое! Нет, они сооружают из них туннели, мосты, домики. Я им еще выдала старые резиновые бигуди с резинками, на которых раньше делали перманент.
С приходом новомодных веяний работа парикмахеров существенно изменилась. Даже самые пожилые дамы в конце концов расстались со старозаветными кудряшками и доверили свои шевелюры искусным рукам Клеманс и Сони. Салон нельзя было назвать самым большим или самым роскошным в городе, но старые клиенты хранили верность своим мастерицам, да и новые, значительно более молодые, охотно заглядывали сюда. Клеманс виртуозно владела ножницами и пристально следила за новыми тенденциями в стрижке, а Соня непрерывно совершенствовала свой талант колористки. Вдвоем они весьма успешно вели свои дела, иногда призывая на помощь учеников, и сами – с ними или без них – обновляли и украшали интерьер своей парикмахерской. Это было уютное место, где клиентам всегда предлагали чашечку кофе с шоколадной конфеткой. А по субботам – в день наплыва клиентов – Соня приносила большой пакет собственноручно испеченных булочек с начинкой из яблочного или малинового варенья. Эти восхитительные маленькие пирожные были фирменным лакомством близлежащей местности – долины Шамсор, где она родилась. Клиентки смаковали угощение, смеялись, обменивались кухонными рецептами, секретами макияжа, вебсайтами. Словом, кроме удовольствия выйти из парикмахерской с хорошей прической, они очень приятно проводили здесь время.
Клеманс машинально выглянула на улицу, но не заметила там ничего подозрительного.
– Все еще опасаешься? – с беспокойством спросила Соня. – Да перестань ты об этом думать. Даже если он еще на свободе, то не посмеет приставать к тебе в городе после того, что случилось. Вообще-то уже поздно, пора бы и закрываться. Но ты не беспокойся, я посижу здесь, с тобой, пока не приедет Люк, а потом уйду. Ты думаешь, он задержится в жандармерии?
– Надеюсь, что нет. Мне так хочется узнать, зачем его вызвали!
Она подошла к лестнице, ведущей в подвал, и, перегнувшись через перила, с улыбкой прислушалась к детским голосам.
– Все хорошо, – щебечут, как птички, и не ссорятся.
Соня взялась за щетку, чтобы вымести последние волосы, еще оставшиеся на плиточном полу. Клеманс начала раскладывать по местам все, чем здесь пользовались в рабочее время, от модных журналов до баллончиков с лаком. Чуть раньше, после ухода последней клиентки, они с Соней проверили наличность в кассе – правда, ее было немного, большинство посетителей расплачивалось банковскими картами. Занимаясь уборкой, они краем уха слушали радио, как вдруг Клеманс насторожилась:
– Ты слышала? Метеослужба предупреждает о снежном буране в Верхних Альпах!
– Когда?
– Завтра к вечеру. Сильный ветер и, конечно, опять снегопад.
– Снова?! Ну, ничего не скажешь, в этом году зима нас ничем не обделила!
– Люк и Виржил собирались выйти в горы на лыжах, но, видно, придется им отложить.
– Они оба всё такие же любители черных трасс?
– Увы, да. И ведь уже далеко не молоды, а лихачат прямо как мальчишки.
– Ты часто ходишь с ними?
– Нет. Пока мужчины несутся вниз как сумасшедшие, мы с девочками катаемся на маленьких пригорках, хотя они считают, что я чересчур осторожна. Они мечтают кататься с отцом и Виржилом, – не понимают, глупышки, что им еще рановато, силенок не хватит. Правда, наши мужчины очень терпеливы, когда хотят чем-нибудь порадовать девчонок.
– И Виржил тоже?
– Виржил в первую очередь. Он их просто обожает.
– А чего ж его подруга не родит ему ребенка?
– Мне кажется, она не хочет детей. Вот в этом-то у них и проблема.
– О-ля-ля! Ну, если у нашего обольстительного Виржила будут любовные проблемы, ты только скажи мне, – уж я сумею его утешить!
И Соня расхохоталась, хотя в ее шутке, несомненно, таилась доля правды: всякий раз, как Виржил заходил к ним постричься, она не спускала с него глаз.
– Правда, я думаю, что после этой великой интеллектуалки его не устроит какая-то ничтожная парикмахерша, – добавила она с грубоватым смешком.
Эту вторую шутку, совсем уж неудачную, Клеманс и вовсе не оценила.
– Насколько мне известно, Виржил не судит о людях по их профессии или по счету в банке, – суховато ответила она.
– Ну, извини, я не то имела в виду. Я знаю, что ты его очень любишь.
– Да, это верный друг и порядочный человек.
Говоря это, Клеманс, в который уже раз, выглянула в окно, но Соня, обняв ее за плечи, отвела в глубину салона, где они обе уселись в кресла для мытья головы.
– Если завтра и впрямь ожидается снежная буря, может, нам лучше не открываться? – предложила она.
– Ее обещают только к вечеру. Давай подождем до утра – тогда метеосводка будет более определенной. Мне не хочется, чтобы наши клиентки поцеловали замок.
– Да они и носа не высунут из дому, если непогода и впрямь разыграется.
Клеманс призадумалась и наконец ответила с улыбкой:
– Признаюсь тебе: мне нравятся снежные бури, когда я сижу у себя в шале, за толстыми стенами.
– Ну, ваше уж точно не рухнет, – со смешком ответила Соня. – Но только вы ведь будете отрезаны от остального мира.
– Да нет, в конечном счете снегоуборщик добирается к нам, наверх. А мы его встречаем достаточно щедрыми чаевыми, чтобы ему захотелось вернуться к нам в следующий раз. Но на крайний случай у нас всегда достаточно запасов продовольствия, чтобы выдержать долгую осаду. Филиппина очень предусмотрительна и организованна, когда занимается покупками продуктов. А места у нас хватает.
– Да, свободное место – это роскошь.
– Ты права, – подтвердила Клеманс, мечтательно глядя в пространство. – А вот если мы продадим шале и поселимся в тесной квартире, нам придется держать себя в рамках. Да и принимать у себя родителей тоже будет не так-то просто… – И она осеклась, тряхнув головой. – Ладно, не хочу даже думать об этом. Как представлю себе, что не смогу больше разводить жаркий огонь в нашем большом камине или готовить ужин на длинной кухонной стойке, болтая с домочадцами… А летом расцветает наш горный сад, который поднимается по склону к альпийским пастбищам, и за домом – бескрайний еловый лес… А какой волшебный вид на долину, на крыши других шале, там, далеко внизу… Как подумаю, что придется расстаться с этой красотой, с этим комфортом… просто сердце разрывается!
