– Итак, по поводу этого дела с шале, – что ты нашла в нем такого сложного? – спросил он, с удовольствием сделав пару глотков шампанского.
Брат взял папку, просмотрел бумаги, но не обнаружил там ничего кроме подробного описания дома и фотографий, которые Хлоя сделала со своего смартфона.
– Бесконечные колебания совладельцев, – пояснила она. – Вполне обоснованные, принимая во внимание то, что я узнала сегодня утром, но тормозящие ход дела. И, кстати, скажи мне… Что ты думаешь о Виржиле Декарпантри?
– Да я его почти не знаю. Познакомился с ним только в больнице, пару лет назад, когда вывихнул коленный сустав. По-моему, блестящий хирург, да и человек симпатичный, если мне не изменяет память. А почему ты им интересуешься?
– Это он интересуется мной. Но одно мне кажется странным: ему уже под сорок, а он никогда не был женат и детей у него нет… Может, он, как и ты, избегает серьезных отношений – но в этом случае я не позволю ему за мной ухаживать. Все эти шашни, которые ни к чему не приводят, мне не нужны.
– Да ведь у него есть подруга. Я пару-тройку раз встречал его в городе, на улице или в ресторанах, с очень красивой молодой женщиной. Всегда с одной и той же.
– Верно, и тем не менее она не включена в число совладельцев шале.
Несколько мгновений Дамьен пристально смотрел на сестру, потом заключил:
– Признайся откровенно: он тебя интересует? Надо же, а я-то думал, что ты равнодушна к стереотипу «хирург-с-голубыми-глазами».
Хлоя громко рассмеялась, залпом допила шампанское и щелчком послала картонный стаканчик в мусорную корзину.
– Ох уж эти твои армейские замашки! – усмехнулся Дамьен. – Как-то это неженственно, поверь мне…
– А я вовсе не обязана жеманничать.
Хлоя с раннего детства категорически отказывалась делать то, чего от нее ждали, исполнять роль, заранее определенную взрослыми.
– Ты странная молодая женщина, сестренка! Совсем малюсенькая женщина…
И он подкрепил свое высказывание, обозначив Хлое ее габариты крошечным зазором между большим и указательным пальцами.
– Пойдем-ка обедать, пока мы не напились вусмерть, – скомандовала Хлоя, надевая пуховик.
Она уже начала привыкать к Гапу, к этой местности, к горам, хотя и не была уверена, что захочет остаться тут навсегда. Впервые в жизни у нее не было определенных планов, четко намеченной цели. Но ей уже шел тридцать второй год, и она не собиралась полагаться на случай. Запирая дверь агентства, она подумала о Клеманс Вайян и, чисто ассоциативно, о Виржиле.
7
Реанимация длилась уже больше двадцати пяти минут, – бригада врачей, собравшаяся вокруг операционного стола, все еще упорно пыталась вернуть пациента к жизни. Не помогли ни инъекция адреналина, ни электрошоки, ни интенсивный массаж сердца. Себастьен, не отрывавший глаз от монитора, был в полном отчаянии. Виржил бросил взгляд на стенные часы и, отойдя от стола на пару шагов, со вздохом сказал:
– Хватит.
Врачи и сестры замерли, испуганные, обессиленные.
– Не может быть… – прошептал Себастьен.
Как анестезиолог, он чувствовал себя виноватым, хотя ничто не предвещало остановки сердца у пациента. Операция на бедренном суставе проходила вполне благополучно, как вдруг Виржилу пришлось ее прервать и заняться, вместе с Себастьеном, реанимацией, которая оказалась безуспешной.
– Пациенту было всего шестьдесят три года, и никаких противопоказаний, – почти неслышно добавил Себастьен.
Встретившись взглядом с Виржилом, он сорвал с себя маску и почти бегом покинул операционную. Перед тем, как последовать за ним, Виржил отдал необходимые распоряжения своей бригаде. Перебрав в памяти все этапы операции, предшествующие остановке сердца, и все усилия вновь запустить его, он сделал вывод, что никто из них не совершил ни малейшей ошибки.
Он нагнал Себастьена в коридоре, взял его за плечо и чуть ли не силой заставил обернуться.
– Ты сделал все, что мог. Я тоже. Да и все остальные…
– Но такого не должно было случиться! Так не бывает!
– Бывает. Примерно пять случаев на десять тысяч, и тебе это известно так же хорошо, как мне.
– Я изучил историю болезни этого пациента от корки до корки, провел необходимые анализы. Все показатели нормальные. Я поговорил с ним вчера вечером, и еще раз сегодня утром, – ничто не предвещало особого риска, более того, он даже не боялся операции!
– Согласен, согласен… Его родные здесь?
– Нет.
– Кого нужно оповестить?
– Там, в истории болезни, все написано.
– Ты сходи за ней и принеси ко мне в кабинет, мы вместе составим отчет.
Спокойный голос Виржила как будто слегка утешил Себастьена, и он спросил:
– Ну почему это случилось со мной?
– Не с тобой, старина, а с ним.
– Послушай, я трижды проверил все оборудование! Я точно знаю, чтό вколол ему, и ни на секунду не отошел от своих приборов!
– Да успокойся же, старина! Никто тебя не обвиняет.
– Ну да, как же! Когда такое случается, это всегда ошибка анестезиолога.
– Или хирурга.
– Нет, ты вне подозрений, твоя операция проходила безупречно. Как и всегда…
– В операционной «всегда» не бывает. Случиться может все что угодно, и сегодняшний случай – тому подтверждение.
Виржил держался спокойно, хотя это несчастье потрясло и его тоже. Как главный врач ортопедического отделения он нес ответственность за смерть пациента. И теперь был обязан точно установить причины остановки сердца, объяснить, почему не удалась реанимация, и определить степень вины каждого члена своей бригады.
– Так я жду тебя в своем кабинете, – напомнил он Себастьену, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком официально.
Филиппина себя не помнила от гнева. Весь день она пыталась связаться по телефону с Виржилом, но безуспешно: в ответ раздавался только бесстрастный голос автоответчика. Со времени ее приезда в Париж – а это было несколько дней назад – он не подавал о себе никаких вестей, и она, принимая это за провокацию с его стороны, дулась и тоже не звонила. Однако теперь уже настало время поговорить и объясниться, поскольку Филиппина не допускала и мысли о том, что их длинный роман может окончиться так внезапно. Поэтому она решила послать Виржилу эсэмэску, довольно сухую, с просьбой позвонить, когда у него наконец найдется для нее пять минут. После чего, поколебавшись, набрала номер Клеманс.
– Я тебе не помешала? – спросила она вместо приветствия. – Потому что у меня такое впечатление, что я всем вам мешаю!
– Да нет же, с чего ты взяла?
– С того, что Виржил даже не снисходит до ответа.
