- Но пока же ничего плохого не случилось, - голос Михаэля вклинился в ее невеселые думы. - Может быть, не стоит огорчаться заранее?
«А вот это правильно», - решила Мишель и ответила:
- Давай не будем об этом, хорошо?
- Может быть, еще глинтвейна? - провокационного предложил Михаэль, резко меняя тему.
Глинтвейна хотелось, но Мишель понимала, что ей, пожалуй, достаточно.
- Увы, - вздохнула она, - вынуждена отказаться. Иначе тебе придется нести меня на руках.
- Могу и отнести.
Она посмотрела на мужчину. Да, этот может. И дело даже в не том, что высок и физически силен. Просто сразу видно - мужик.
Готовый принимать решения и нести ответственность за свои поступки. Дело ведь не в глинтвейне. Что глинтвейн, тьфу, ерунда. Дело в том ощущении защищенности, что возникало у Мишель, когда трубочист был рядом.
С Виннером такого не было. С Павлом они были партнерами. Все пополам - горе и радость. И Мишель это вполне устраивало. Раньше устраивало. До того, как выяснилось, что у Павла были свои, личные радости.
Глядя на Михаэля, сразу было видно: он, не задумываясь, возьмёт все горе себе, оставив женщине только радость. Такие как он искренне считают, что женщина имеет право быть слабой, а мужчина это прежде всего защитник.
«А ведь это здорово, хоть чуточку побыть слабой», - мелькнула в голове мысль.
- Так что, нести? - Михаэль взял ее за руку.
- Пока не надо, - Мишель улыбнулась.
- А глинтвейн еще взять?
- Тоже не надо, - отказалась Мишель и предложила: - Пойдем уже домой, я устала.
- Пойдем, - покладисто согласился трубочист.
И они медленно двинулись в сторону его дома.
- Послезавтра поедем в Тарту, - сказал Михаэль.
- А завтра?
- А завтра я покажу тебе Пириту.
- Мы пойдем на пляж?
- Как можно побывать в Таллинне и не сходить на залив?
- Так ведь зима, - сказала Мишель, хотя сама планировала погулять по пляжу.
- Вот и хорошо, что зима. Свежий воздух и нет людей.
С этим Мишель не могла не согласиться. Продолжая улыбаться, сама подхватила трубочиста под руку и пошла, стараясь попасть с ним в шаг.
Дома, пока Мишель мыла руки, Михаэль разжег камин.
- Голодный? - спросила она машинально, подходя к огню.
- Ужасно.
- Я разогрею мясо.
- Нет, сиди, отдыхай. Я сам.
Он помог Мишель устроиться на диване, укрыл пледом и пошел на кухню. Мишель запоздало подумала, что ему, возможно, просто хочется побыть одному. Может быть, она была слишком навязчивой?
От камина шло приятное тепло, пахло сосной. Мишель пригрелась, закрыла глаза и погрузилась в приятную дрему.
Там, на кухне раздавались звуки - Михаэль грел еду, сервировал стол, ужинал. Ее мысли крутились вокруг последних дней. Все, что происходило с ней в этом городе, было настолько необычно, что вполне могло стать сюжетом для романа. От этой мысли Мишель улыбнулась, не раскрывая глаз. Ее жизнь сделала крутой поворот.
«Сама ведь этого хотела, - напомнила себе Мишель. - Вот и получай».
Тут она сообразила две вещи. Во-первых, что желание, которое она загадала, начинает сбываться. А во-вторых, что на кухне уже никто не шумит.
Мишель прислушалась. Чуткое ухо уловило мужеские шаги в сторону спальни. Она приподнялась на диване и повернула голову в сторону ниши, где у Михаэля стояла кровать. Мишель только глянула и уже не могла оторвать глаз.
Там, в полумраке, стоял Аполлон. Нет, Тор. Или Один. Или другой какой-нибудь скандинавский бог, иначе и не скажешь.
Михаэль собирался переодеться и снял с себя одежду, оставшись только в боксерах. Он не был массивен, скорее жилист и сухощав. Но Мишель сразу оценила силу, исходящую от его обнаженного тела. Она, затаив дыхание, смотрела на широкие плечи, длинные мускулистые ноги, гладкую кожу и грацию, с которой двигался мужчина.
Мишель очень захотелось дотронуться до трубочиста.
«Вот и иди, - раздался в голове внутренний голос, - трогай. Чего ты теряешься?»
«А ведь на самом деле, - ответила самой себе, - чего я теряюсь?»
Мужская спина под ее рукой оказалась неожиданно горячей, но очень приятной наощупь. Мишель провела ладонью от затылка до поясницы, пальцы замерли на границе мужского белья.
«Что я творю? - пронеслось у нее в голове. - Это просто неприлично!»
Но внутренний голос, ехидно посмеиваясь, тут же напомнил, что конкретно с этим мужчиной у нее все уже было. Даже если близость с ним не нашла отклика в ее душе, это ничего не меняет. Было, и нечего строить из себя бог весть кого.
Еще секунду Мишель колебалась: продолжить или отступить? А потом словно ее кто-то толкнул под руку, и Мишель отпустила себя.
Михаэль шумно выдохнул и не стал медлить. Резко повернулся и притянул Мишель к себе.
Губы у него были мягкие и неимоверно наглые, а поцелуй просто крышесносным.
И да, это был лучший секс в ее жизни.
А потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу и слушали, как где-то вдалеке играет музыка.
- Это на улице? - спросила Мишель, забыв на минуточку, что за окном зима, мороз и метель.
- Нет, - Михаэль провел кончиками пальцев по ее бедру, выводя замысловатые узоры на чувствительный коже, - это соседи.
- У тебя есть соседи? - удивилась Мишель.
- Конечно. Как у всякого обычного человека.
Мишель подняла голову и смотрела, как шевелятся его губы. Сюда, в нишу с кроватью еле - еле доходил свет от камина, и в легкой полутьме его лицо казалось каким-то нереальным.
- Я никого не видела, - сказала Мишель, чуть меняя позу, чтобы его рука легла ей на попу.
- А кого ты хотела видеть? - Михаэль провокационно сжал мягкое полушарие.
- Никого, просто почему-то мне показалось, что ты живешь тут один.
- Нет, внизу еще несколько квартир.
- Странно, - задумчиво сказала Мишель.
- Ничего странного.
- Этот дом очень идет тебе. Странно, что приходится его с кем-то делить.
- Боюсь, что этот дом был бы слишком велик для меня одного. Мне вполне достаточно чердака. Чердак мне идет, как ты считаешь?
Вместо ответа Мишель примерилась и лизнула его бок.
- Щекотно!
- Ты боишься щекотки?
- Представь себе, боюсь.
- Значит, ревнивый.
- В смысле? - не понял Михаэль.
