Мишель по опыту знала, что когда главный на пределе, лучше молчать и смотреть в пол, целее будешь. Вот она и молчала.
- Все, - быстро выдохнулся главный на этот раз. – Иди и работай.
Она понимала, что спорить совершенно бесполезно, но не предпринять еще одной, последней, попытки не смогла.
- Хоть на пятницу отпустите. Я к понедельнику вернусь.
- А дежурить за тебя будет святой апостол Петр? – едко поинтересовался главный.
И Мишель вспомнила о предстоящем дежурстве. Да, прав главный. Заменить ее некому, в отделении и так не хватает врачей. Разве что на самом деле святой апостол Петр снизойдет до их госпиталя? Но надежды на это было мало.
- Я тогда пойду, - сказала Мишель, поднимаясь из-за стола.
- Иди, - согласился главный и, разорвав ее заявление пополам, отточенным жестом отправил его в мусорную корзину.
Мишель тяжело вздохнула и пошла назад, в отделение.
Вторая половина февраля прошла в полном безумии на работе и вечерах в квартире Павла. Он шел на поправку, но все еще сидел на больничном, занимаясь делами своего факультета в онлайн режиме.
Мишель зверски уставала, приезжала домой к бывшему мужу, как выжатый лимон, и уже там, сидя на кухне за чашкой чая и слушая Павла, никак не могла понять: что она вообще здесь делает? Почему не поехала к себе домой, ведь жизни бывшего уже ничего не угрожает?
Вопросы, ответы на которые у нее никак не находились, множились в голове и не давали спокойно спать по ночам.
Но Мишель, словно загипнотизированная, продолжала приезжать к Виннеру. Ужинала с ним, сидя за одним столом, вела неспешные разговоры о работе, ложилась спать на диване в гостиной, чтобы наутро проснуться и поехать на работу.
В один из первых дней марта она осознала: больше так продолжаться не может. Нет, она многое бы выдержала: и руководство отделением, и сложные операции и даже общество бывшего мужа. Но тоска, поселившаяся с момента отъезда из Таллинна, все не желала проходить. Наоборот, становилась все больше и больше, грозя затопить все сердце. Да и боль в левом подреберье продолжала беспокоить.
Ко всему прочему, ее стали приглашать на консультации в НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. Как выразился главный, «в качестве заезжей звезды». В другое время и при других обстоятельствах, Мишель очень гордилась бы оказанным ей доверием, но сейчас с трудом выделила пару дней для этих консультаций.
************
Пока она мешкала в коридоре, Павел опять позвал:
- Мишенька!
Мишель с трудом поборола искушение послать бывшего в далекое эротическое путешествие.
Павел совсем заигрался, пора было его притормаживать.
Именно для этого она сегодня и приехала к бывшему мужу. Сказать, что решила завязать с визитами, ведь Павел достаточно хорошо себя чувствует, скоро его выпишут, и надобность в ее помощи отпадет.
Она даже придумала небольшую речь, прекрасно осознавая, что так просто, без боя, Павел свои позиции не сдаст, будет сопротивляться до последнего. Конечно, в этом была львиная доля ее, Мишель, вины. Это она его разбаловала. Понимала, что надо быть построже, но сама мысль о том, что Виннер несколько недель находился между жизнью и смертью, заставляла Мишель быть снисходительной к его слабостям и желаниям.
- Да, Павел, - сказала, входя в спальню.
Виннер сидел в глубоком кресле. Домашние брюки и бархатная бонжурка (и где только он ее откопал?) делали его похожим на престарелого профессора. Но молодое, крепкое тело, стильная стрижка, гладковыбритая физиономия и наглый взгляд напрочь рассеивали данное впечатление.
- Миш, ты садись, - Павел махнул рукой в сторону кровати. – Нам поговорить нужно.
Мишель немного замялась, вот не хотелось ей сидеть на чужом спальном месте. Но выбора у нее не было – кресло в спальне было только одно. Так что или она останется стоять перед Павлом, как солдат – новобранец перед генералом, или устроится на его кровати.
Секунду помедлив, Мишель села на застеленную темным покрывалом постель бывшего мужа.
- Да, нужно, - согласилась она, устраивая руки на коленях.
Как школьница, ей богу.
- Я тут подумал, - начал нерешительно Павел, и Мишель, прекрасно зная все его замашки, напряглась, - хватит нам уже дурью маяться.
- В смысле? – не поняла Мишель.
- В смысле, переезжай сюда, - немного раздраженно ответил Павел.
- Зачем?
- Затем, - в тон ей сказал Павел.
- Павел, - вздохнула Мишель, - давай поговорим серьезно.
- А я совершенно серьезно тебе говорю: переезжай ко мне. Что мы как дети малые.
- Паш, - Мишель растерялась после его слов, - зачем мне сюда переезжать? Ты почти здоров, моя помощь не нужна. Какой смысл нам жить вместе?
Павел внимательно на нее посмотрел, резко поднялся с кресла и пересел к ней на кровать.
- Мишка, - он взял Мишель за руку и переплел пальцы, - я совершил огромную ошибку. Принял за настоящее чувство легкое увлечение. Знаю, что этим обидел, предал тебя. Знаю, что виноват. Но когда я лежал в больнице, понял – никто, кроме тебя, мне не нужен. Только ты, Мишка. Ты. Навсегда.
12
- Пишите заявление по собственному, - спокойно ответила Мишель.
Она слушала его вкрадчивый шепот и только диву давалась – почему слова Павла не находят никакого отклика в ее душе?
Господи, еще полгода назад, да что там полгода, еще три месяца назад, она бы душу заложила дьяволу, только чтобы услышать от Павла такое! А теперь – ничего. Лишь легкое раздражение, потому что слова бывшего мужа ставили ее в совершенно неудобное положение. Как после его предложения жить вместе, она объявит ему, что ее визиты вежливости закончились?!
Павел растолковал ее молчание по-своему.
- Твою квартиру мы можем сдать, - продолжал шептать он почти на ухо. – Недвижимость должна приносить доход. Если не хочешь жить здесь, я куплю другое жилье. Там, где скажешь. Хочешь, оформлю его на твое имя? Через несколько месяцев я окончательно восстановлюсь, и мы можем планировать ребенка. Мишка, мы же хотели детей, помнишь? Мальчика и девочку.
Да, детей они действительно хотели, Мишель помнила. Старшим обязательно должен был быть сын, младшей - дочка. Они даже имена подбирали и спорили до хрипоты. Однажды такой спор перешел в сумасшедший секс прямо на полу в гостиной….
- Подожди, - Мишель почти оттолкнула Павла, прерывая его пылкую речь и свои неуместные воспоминания, - а как же твоя…. Девушка?
Она не издевалась, просто имя напрочь выскочило из головы. Настя? Лиза? Кажется, Вика.
- Как же Вика? – повторила вопрос Мишель.
