— Рада познакомиться, Кейт. Папа сказал мне, что вы историк, — улыбаясь, сказала Оливия и пожала ей руку, отчего-то слегка смутившись. — У меня скоро экзамены. Вот бы мне ваши знания — Шекспир и Остен просто убивают меня. Я серьезно!
— Ну, мы можем как-нибудь поболтать о них. Что из Шекспира?
— «Укрощение строптивой»!
— А, о дерзкой Катарине!
— А разве бывают другие Катарины? — подначил Маркус Кейт, подхватывая рюкзак Оливии с багажного транспортера.
И теперь Оливия что-то темпераментно рассказывала отцу, дико размахивая руками и ерзая своими тощими ногами по его ногам. Кейт пожалела, что не может испытать такой австралийский кураж.
Во время перелета из Хайдарабада Маркус обмолвился, между просмотрами фильмов, что мать Оливии Джулия — его бывшая жена — пятнадцать лет назад вышла замуж за спортивного аудитора. У Лив есть десятилетние сводные братья-близнецы — Джек и Гарри, которых она обожает.
— Я всегда был в разъездах по работе и оставлял Джулию в Сиднее с крохой, страдающей газиками. Я не понимал… Был молод и неопытен, — Маркус поморщился. — Ей было тяжело. Это было нечестно. Я думал, что моя работа обеспечит нам стабильное будущее, — он вздохнул. — Так глупо! Я должен был быть рядом. Помогать. Это просто ирония — после того как мы расстались, я стал гораздо больше времени проводить с Лив. Научил ее кататься на велосипеде, ходить под парусом. И каждое лето я провожу в Сиднее не меньше двух месяцев. А пока я в разъездах, мы общаемся по скайпу, почти каждый день. Последние пару лет мы стараемся хоть раз выбираться куда-нибудь вместе. Правда, теперь выкраивать время для этого становится все труднее. Она очень занята! То музыкальные занятия, то сборы по гребле, экзамены, вечеринки, выходные с друзьями. Мальчики! — он замотал головой, изображая свое плачевное положение. — Папа опустился в конец списка.
— Нормально для подростка. А Джулия? Вы… — Кейт не договорила.
Это не ее дело, в каких отношениях Маркус со своей бывшей.
— У нас с Джулией все хорошо. Эндрю отличный парень. Добрый, по-настоящему искренен с Лив. Они живут в старомодном коттедже с видом на залив. Джулия преподает йогу в студии по соседству. Она обрела ту жизнь, которую заслуживает? — Маркус пожал плечами, задумчиво улыбаясь, и забарабанил по сенсорному экрану, выбирая следующий фильм, что означало — разговор окончен.
Кейт улыбнулась, наблюдая, как рассмеялся Маркус, запрокинув голову, реагируя на рассказ дочери. Ему повезло, что удалось сохранить такие тесные отношения с Оливией, подумалось ей.
Не переставая улыбаться, она открыла сообщение от Софии:
Надеюсь, вечеринка тебе понравилась!
Вот этот снимок швейцарских часов в оправе из колумбийского изумруда и следующий — твой голкондский алмаз натолкнули меня на мысль… Помнишь внештатного преподавателя, который в своей лекции упоминал изумруды из Мусо в Колумбии?
Кейт снова посмотрела в окно — Маркус и Лив были уже в бассейне, плескались, смеялись, стараясь окунуть друг друга в воду. Смуглая и бархатистая кожа Лив, со слов Маркуса, досталась ей от Джулии, зато от отца она унаследовала высокий лоб, квадратный подбородок и заразительный смех.
Маркус обернулся и, увидев в окне Кейт, замахал руками:
— Не хочешь окунуться?
— Сейчас, — откликнулась она. — София Шоу из «Шоу и Сыновья» нашла зацепку по одному из экспонатов. Дочитаю ее письмо и присоединюсь.
— Ты все пропустишь, — выкрикнула Оливия и нырнула в бирюзовую глубь бассейна.
Кейт улыбнулась и обратилась к письму Софии, которое по содержанию было такое же спонтанное, как и рассказ ее друга на вечеринке.
Кстати, был большой судебный процесс, инициированный Ост-Индской компанией (ты была с похмелья и не обратила внимания на этот нюанс, насколько я помню).
Я весь вечер провела в Парламентском архиве, просматривая расшифровку юридических документов. Подлинники свидетельских показаний — это тридцать пергаментных свитков, к которым меня и близко не подпускают. Позор! Я запросила копии нескольких фрагментов, которые прилагаю. Также есть куча судовых журналов и дневников Ост-Индской компании в Британской библиотеке. Я сняла копии с некоторых страниц, если интересно… и есть полгодика свободного времени — почитай!
Не благодари.
София
P. S. Не застрянь на Шри-Ланке.
Кейт открыла вложение — это была официальная жалоба в Лондонский суд.
28 апреля 1637 года.
Герхард Полман, ювелир и торговец драгоценными камнями, совершал путешествия по разным странам в поисках сырья для своего ремесла… на обратном пути домой в 1631 году он загрузился на борт английского судна Ост-Индской компании, стоявшего в Персии. При себе он имел большую коллекцию самоцветов и драгоценных камней, собранную им в течение тридцати лет.
Во время плавания Полман был отравлен Абрахамом Портером — судовым врачом, а его имущество разделено между членами экипажа корабля. Преступление вскрылось, и часть похищенного в конце концов вернулось в руки Ост-Индской компании…
Кейт просмотрела некоторые из присланных Софией копий документов. Выяснилось, что Полмана убили сговорившиеся несколько членов команды корабля через пару недель после того, как они покинули порт Маврикия. Бандиты сорвали с трупа одежду и выбросили его за борт. Затем они набили свои вещевые мешки драгоценностями и сошли на берег до того, как «Дискавери» прибыл в Лондон — еще в Грейвзенде. Но почему София решила, что драгоценности Полмана имеют отношение к коллекции Лондонского музея?
Кейт принялась просматривать описи содержимого сундуков Полмана и сверять их с подробнейшим каталогом музейной коллекции, составленным Саанви. У Полмана значились кожаные мешочки, заполненные чистейшими алмазами, бирюзой и натуральным жемчугом, приобретенными в Персии. После грабежа все это богатство было заложено или перепродано через ломбарды Чипсайда. Обращаясь то к свидетельским показаниям, то к каталогу Саанви, то к своим записям в ноутбуке, Кейт обнаружила, что описания многих колец и драгоценных камней из музейной коллекции были весьма похожи на описания из свидетельских показаний на процессе об убийстве и ограблении Полмана. Получалось, что Ост-Индская компания в конце концов все же вернула похищенные драгоценности.
Но никто не мог с уверенностью сказать, что были найдены и идентифицированы все драгоценности — уж слишком много огранщиков, ювелиров и торговцев с Голдсмит-Роу на Чипсайде приложили к ним свои руки.
Размышляя над этим, Кейт еще раз просматривала списки, пока не наткнулась на одно описание, которое заставило ее встрепенуться — зеленый самородок или изумруд почти квадратной формы с гранями в три дюйма. Она быстро произвела в уме необходимые расчеты и сравнила результат с размерами часов из музея, записанными у нее в ноутбуке. Получалось, чтобы вырезать шестигранник таких размеров, какой был у часов, нужен был самородок никак не меньше описанного. Как известно, изумруды трудно поддаются огранке из-за свойственных им дефектов — и то, что этот большой самородок выдержал такую сложную огранку, говорило о высочайшем мастерстве тех, кто создавал часы. Кейт в очередной раз восхитилась мастерами старой школы.
