Он ополоснул лицо водой, чтобы взбодриться. В комоде нашелся старый широкий кожаный ремень, которым он подпоясался и подоткнул свою сутану так, чтобы та не мешала ходить. Потом спустился по лестнице, держа башмаки в руках, чтобы не шуметь. В последнюю минуту он вспомнил про подзорную трубу, которую видел в кабинете, затем написал Агнес записку и оставил ее на кухонном столе, объяснив, что отправляется на долгую прогулку и вернется не ранее чем через несколько часов, так что пусть она не волнуется — и кстати, он прихватил с собой хлеба и сыра на тот случай, если проголодается. Он завернул провиант в тряпицу и привязал узелок к поясу, после чего натянул башмаки, взял стоявшую у задней двери ореховую трость и вышел через парадный вход.
Было свежо, деревня только начинала пробуждаться. Он дружески кивнул пастуху и молочнице, проходя мимо них, но пригнул голову, чтобы избежать разговора. Наконец он перешел через мост. Домишки остались позади. Над полями неподалеку от Свинарен висела коричневая пелена дыма. Двери кузни у перекрестка были раскрыты, но огонь в горне не горел, и Фэйрфакс с облегчением отметил, что ни Ганна, ни его подмастерья нигде не видно.
Едва он ступил на дорожку, ведущую к Дарстон-Корту, как из-за деревьев показалось солнце. Дойдя до воротных столбов, охраняемых диковинными фигурами из расплавленного камня, он замедлил шаг. Его так и подмывало заглянуть к Саре Дарстон. Но было слишком рано, к тому же после вчерашних событий он не знал, что ей сказать. Он зашагал вверх по склону.
Дорожка становилась все круче и у́же. Кусты, с обеих сторон подступавшие к ней, превратились в деревья, и вскоре Фэйрфакс уже взбирался по лесистому склону, где пролегала тропка. Журчание ручья напомнило о том, что ему хочется пить. Он с грехом пополам спустился по берегу, зачерпнул холодной воды, утолил жажду, потом присел на мшистое бревно и позавтракал хлебом и сыром. Повсюду вокруг пестрели полевые цветы — ветреницы, колокольчики, ирисы. Над ними порхало немыслимое множество бабочек — адмиралов и голубянок, и каких-то еще, фиолетовых и лимонных — Фэйрфакс не знал, как они называются.
Это буйство природы и приятное ощущение сытости придали ему уверенности, которой, по правде говоря, поначалу недоставало, несмотря на все его решительные действия. Если верить карте, дорожка тянулась еще с полмили, после чего плавно сворачивала к западу и упиралась в башню. Возможно, двадцать лет назад — или когда там Шедуэлл с Куиком посещали здешние края, — так и было, но теперь все изменилось. Природа взяла свое. Оставалось лишь продолжать восхождение. Рано или поздно он обязательно доберется до вершины, рассудил Фэйрфакс, и дальше можно будет идти по гребню.
Он снова двинулся в путь. Лесное безмолвие нарушал щебет волнистых попугайчиков; в болотистой земле звенели родники. Фэйрфаксу то и дело приходилось перепрыгивать через неглубокие ручейки. Подол его сутаны намок и отяжелел. Он начал потеть. Когда он оглядывался назад, то с трудом мог разглядеть тропку, которая вилась между деревьями. Заблудиться тут было проще простого. Ему представилось, как немногим более недели назад отец Лэйси шагал той же дорогой, худой и высокий, не подозревая о том, какая судьба его ждет. В такой глуши картина эта была неприятной. Он попытался выбросить ее из головы.
Наконец он выбрался на поляну, с которой открывался вид на близлежащие холмы. На косогоре у лесной опушки паслись овцы. Он вытащил подзорную трубу, раздвинул ее и направил на кромку леса. Его взгляд немедленно привлекло какое-то движение — судя по всему, это был человек, возможно, пастух. Фэйрфакс почти сразу же потерял его из виду. Он слегка подрегулировал фокус, направил трубу чуть правее и заметил среди деревьев проблеск чего-то серовато-белого, неподвижного, слишком большого, чтобы быть человеком. Башня? Он опустил подзорную трубу, протер глаз и снова приник к окуляру. Это определенно было какое-то сооружение. Он сложил трубу и продолжил восхождение, прибавив шагу: ему не терпелось поскорее добраться до места.
Из леса он вышел в нижней части косогора, радуясь тому, что очутился на открытом месте, где почва была тверже, а света больше. При его приближении овцы бросили щипать траву и замерли в тревожном ожидании, пока он не подошел ближе, после чего в панике бросились врассыпную, дробно стуча копытцами. Два жаворонка вертикально взмыли в воздух и зависли в вышине, заливаясь тревожной песней.
Остановившись, чтобы перевести дух, Фэйрфакс обернулся, посмотрел назад и едва не ахнул от неожиданности. У него за спиной вдруг открылся бескрайний простор, и лишь далеко внизу, на другом краю равнины, виднелись холмы, а за ними до самого горизонта тянулись безлюдные пустоши. В центре долины темнело крохотное пятнышко — человеческое поселение, — и когда Фэйрфакс навел на него подзорную трубу, то с трудом различил церковный шпиль, крохотный, не больше кнопки. Судя по всему, это был Эксфорд.
Когда он вновь развернулся и продолжил подъем, то почувствовал себя до странности уязвимым. Казалось, весь пейзаж вокруг молча наблюдает за ним. Впереди, между деревьями, уже довольно отчетливо вырисовывалась башня. Но дорога стала коварной. Часть склона осыпалась, обнажив глубокие бурые провалы в земле. Фэйрфакс ощущал пугающее отсутствие твердой опоры, как будто почва в любой миг могла оползти и увлечь его за собой в лавине земли, грязи и камней.
Добравшись до больших деревьев и почувствовав под ногами их бугристые корни, успокоительно-надежные, Фэйрфакс с облегчением выдохнул. Он пробирался между ними, пока не вышел на поляну, в центре которой стояла башня. Вблизи она подавляла своей массивностью, подобно великим мегалитам Стоунхенджа — «одинокая, печальная, безмолвная», как писал Шедуэлл, памятник языческой цивилизации, игравший в древних ритуалах некую роль, которая затерялась в веках. Плющ нескольких видов и прочие вьющиеся растения оплетали башню на три четверти высоты, вот почему ее было так трудно различить с большого расстояния.
Фэйрфакс запрокинул голову и, прикрыв глаза от солнца, посмотрел на вершину постройки. Потом обошел ее по кругу, положил ладони на бетон и ощутил холодную силу башни. Предыдущие посетители — несколько поколений — пытались вырезать на ее боках свои инициалы, но не сумели справиться с этой задачей, лишь слегка поцарапав поверхность. От их попыток остались только немногочисленные цифры и буквы. В нескольких местах, у самой земли, Фэйрфакс заметил следы копоти. Судя по всему, там разводили огонь. Приблизительно на высоте его пояса в бетоне обнаружились небольшие дырочки, очень старые и сильно выкрошившиеся, которые образовывали правильный узор. Фэйрфакс раздвинул листья плюща, чтобы посмотреть на них поближе, и засунул в них пальцы. Вспомнив ржавое оружие из коллекции полковника Дарстона, он подумал, что это могли быть следы от пуль. Эта мысль заставила его отдернуть руку и отступить назад.
Он сделал еще один круг вдоль поляны. В лесу было тихо. Даже птицы не пели. Слышался лишь шелест ветра в кронах деревьев. Слегка осмотревшись, он заметил, что башня построена на плоском участке земли, наподобие платформы, ярдов двести в поперечнике и приблизительно столько же в высоту. За пределами этого участка местность опять повышалась, образуя подлокотники и спинку этого природного кресла. Стало понятно, откуда взялось такое название. Мысленно убрав деревья, можно было легко представить себе громадного огра, восседающего здесь, в этой природной ложбине, со взглядом, устремленным на далекие пустоши по ту сторону равнины.
