— Нет. — Фэйрфакс попытался скрыть свое изумление. — С чего вдруг я должен возмущаться?
— Дважды выходила замуж за мужчин намного старше себя, дважды оставалась вдовой. А то я не знаю, что могут сказать злые языки. А теперь еще и третья свадьба на носу? Но раз уж люди считают, будто я выходила замуж по расчету, чтобы обогатиться… должна сказать, что это мне не слишком-то удалось. Мои падчерицы унаследовали дом своего отца и вышвырнули меня прочь, оставив ни с чем. Я сбежала в Эксфорд, чтобы укрыться от их злословия, и там встретила сэра Генри, который пожалел меня, но потом оказалось, что он разорен. Вот вся история моей жизни, до мельчайших подробностей, можете использовать ее для своей следующей проповеди.
Рассказывая ему все это, Сара то и дело бросала взгляды через плечо. Когда она закончила, Фэйрфакс обернулся посмотреть, на что она отвлекалась. Приблизительно в полумиле позади них ехал всадник.
— Что-то не так? Вы его узнаете?
Он предположил, что конный путник — мужчина, хотя с таким же успехом это могла быть и женщина.
— С такого расстояния — нет. Он должен ехать из долины, эта дорога ведет только туда.
— Он что, преследует нас?
— Давайте остановимся и посмотрим, проедет он мимо или нет.
Она натянула поводья. Фэйрфакс последовал ее примеру. Оба обернулись в своих седлах. Загадочный всадник тоже замер. С минуту они ждали, что будет. В этой безлюдной глуши было неприятно знать, что тебя преследует незнакомец.
— Надо ехать дальше, — сказал Фэйрфакс.
— Нет, погодите. Смотрите, он уезжает!
Всадник тронул лошадь и, свернув с дороги в заросли вереска, поскакал прочь под прямым углом — поначалу рысцой, а потом во весь опор. Оба смотрели, как он стремительно удаляется из виду, как в последний раз мелькает за купами желтого утесника, где местность шла вниз.
— Возможно, он испугался нас сильнее, чем мы его, — предположил Фэйрфакс.
— Возможно.
Голос ее звучал не слишком убежденно. Фэйрфакс вынужден был признать, что это маловероятно. Дальше они ехали молча.
После примерно часа езды под бескрайним небом вересковые пустоши начали постепенно сменяться более культурным ландшафтом: сначала виноградники, затем небольшие хуторки, делянки, сады, оливковые рощи, поля с невысокими каменными изгородями, рыбные пруды, коровники, курятники — свидетельства того, что теперь, когда Англия воссоединилась и вернулась к мирной жизни под мудрым правлением короля и Церкви, люди не боялись выдвигаться за пределы городских укреплений. Первым знаком того, что до Эксфорда оставалось всего ничего, стал показавшийся из-за горизонта церковный шпиль, которому было полторы тысячи лет, — светлый и тоненький, точно молодой побег. Они преодолели небольшой подъем, и перед ними, как на ладони, раскинулся остальной город.
Над дорогой впереди висело облако пыли. Там творилась какая-то кутерьма. Когда они подъехали поближе, причина стала ясна. На пустыре только что произвели обещанное повешение. Многолюдная толпа, удовлетворившая жажду зрелищ, валила обратно в сторону городских ворот — видимо, там собралась бо́льшая часть населения. По крайней мере, так это выглядело, когда они влились в общий поток: мужчины, женщины и ватаги возбужденных ребятишек запруживали дорогу, и двигаться приходилось с черепашьей скоростью. Судя по долетавшим до них обрывкам разговоров, приговоренный взошел на эшафот с таким пренебрежительным видом, точно перебрался из одной пивной в другую. Его браваду вспоминали с восхищением. Отдал палачу свои часы, чтоб тот сделал свое дело побыстрее, и сказал, чтоб брал их прямо сейчас, потому как через десять минут это уже будет преступление. Посреди пустыря, прямо под окнами тюрьмы, болтался на виселице труп Джека Порлока, расхитителя гробниц, в накинутом на голову мешке. Рядом с легонько покачивавшимися ногами мирно щипала траву запряженная в телегу лошадь, готовая везти останки на кладбище.
Фэйрфакс перекрестился и прочитал молитву за упокоение души усопшего, а потом на всякий случай еще одну — за них с леди Дарстон. Если разграбление могил и похищение древностей карались смертной казнью в устрашение кладоискателям, то разве им двоим не грозила такая же судьба? Он покосился на Сару Дарстон и задался вопросом: не пришла ли ей в голову та же самая мысль? Но та смотрела прямо перед собой, и по выражению ее лица невозможно было угадать, о чем она думает.
Вдоль западной стены города текла река, служившая в этом месте природным рвом. Людской поток протащил их через подъемный мост и внес в ворота, за которыми шумела рыночная площадь, ограниченная справа тюрьмой, а слева — зданием выездного суда, осененным красным крестом Англии и желтым драконом Уэссекса. Тут по шиллингу за стакан торговали на разлив местным вином; рядом висели тушки цыплят, кроликов, голубей, поросят, барашков, частью освежеванные, частью нет, и стояли клетки с ожидавшими своей судьбы животными, чьи пронзительные визги и писки усиливали всеобщий гвалт.
Уличный музыкант играл джигу на волынке; девушка, одетая по-матросски, извивалась в танце, дергаясь, будто припадочная. У колышка сидел на цепи медведь, облезлый от старости. Чуть поодаль возвышался позорный столб и стояли колодки. Двое шерифов в черной форме и шлемах, с подвешенными к поясу дубинками и наручниками и мощными псами на коротких поводках, о чем-то разговаривали на ступенях тюрьмы. Фэйрфакс заметил, как стражи порядка, не прерывая разговора, проводили их с леди Дарстон цепкими взглядами, явно заинтересовавшись при виде священника и хорошо одетой дамы, едущих бок о бок. Когда, миновав последние лотки, они оставили позади рыночную площадь и выехали на главную улицу, он выдохнул с облегчением.
Ряд лавок, выстроившихся вдоль деревянного тротуара — галантерейная, скобяная, мясная, седельная, цирюльня, — закончился на главной городской площади, где друг напротив друга располагались Хлебная биржа и таверна «Лебедь». Посреди немощеной площадки стояла круглая каменная поилка, обнесенная изгородью из жердей. К ней можно было привязать лошадей на то время, пока их хозяева занимались своими делами. Фэйрфакс и Сара Дарстон спешились и заплатили конюху по шиллингу каждый. Леди Дарстон отстегнула от седла сумку и вскинула ее на плечо. Фэйрфакс предложил понести сумку — «Вряд ли шерифы будут обыскивать собственность священника», — но она отказалась:
— Это мой риск, мне и нести ее.
Они присоединились к очереди примерно из двадцати человек, ожидавших начала лекции. Прямо у двери, за маленьким столиком, сидел крепко сбитый темноволосый мужчина средних лет, весьма приятной внешности, собиравший деньги и выдававший билеты. При виде священника он явно удивился, но быстро овладел собой. Фэйрфакс предположил, что это, должно быть, Куик, бессменный секретарь Общества антикваров и иллюстратор «Antiquis Anglia». Тот положил в кассу протянутую Фэйрфаксом монету в один фунт и учтиво произнес:
— Садитесь где пожелаете, преподобный отец.
Выговор выдавал в нем человека образованного.
Они пересекли вестибюль и вошли в просторный современный зал: сводчатый потолок с балками, высокие окна. На каменном полу были расставлены деревянные скамейки, почти целиком заполненные людьми. В дальнем конце, под городским гербом, на возвышении был установлен массивный деревянный стол. По обеим его сторонам горели фонари. На столе лежало много объемистых предметов, прикрытых зеленым сукном.
