Хэнкок просунул голову внутрь:
— Если вы не против, предлагаю всем провести ночь в моем доме. До него ближе, чем до деревни.
— Где угодно, лишь бы не под дождем, — отозвался Куик.
Шедуэлл закашлялся.
— Значит, договорились, — сказал Хэнкок. — Поезжайте в фургоне, Сара. Я поведу вашу лошадь.
— Нет, я поеду верхом.
Он явно собирался возразить, но потом передумал:
— Как хотите. С вашего позволения, я позаимствую фонарь.
Хэнкок вскочил на свою лошадь и, подняв фонарь, чтобы все могли его видеть, повел отряд обратно на тропу. Они свернули вправо и продолжили двигаться в том же направлении, что и прежде.
В последующий час вселенная Фэйрфакса сжалась до темноты и моросящего дождя, слабого пятна света впереди, цокота лошадиных копыт, грохота обитых железом колес, катившихся по лужам, свиста ветра в кронах деревьев да гулкого уханья сов, перекликавшихся в лесу. Спустя какое-то время он почувствовал, что снова едет под уклон, а вскоре после этого фонарь качнулся вправо, и они выехали на торную дорогу. Откуда-то неподалеку доносился шум бегущей воды, на фоне темного неба смутно чернели очертания больших домов и высокие печные трубы. Впереди засветилось окошко. Залаяла собака. Узенькая полоска света превратилась в прямоугольник открывшейся двери, и какая-то женщина встревоженно послала вопрос в темноту:
— Джон?
Эддикотт-Милл-Хаус, как и его хозяин, был большим, основательным, процветающим и демонстративно лишенным всякого намека на излишества и украшательства. На беленых стенах не было ничего, кроме латунных блях, которые привешивали к конской упряжи. Натертые до блеска дубовые полы, на которых не было ни соринки, сильно пахли воском, как и простая дубовая мебель. В гостиной обнаружился недавно сложенный из камня массивный камин, не успевший почернеть от сажи. Внутри тлел слабый огонек, в который Хэнкок подкинул несколько вязанок хвороста и охапку дров, и вскоре там весело пылало пламя. Они сбросили промокшие плащи и встали перед камином, протянув к огню руки, пока хозяин отдавал распоряжения: принести джина, принести эля, подать еду, поставить кресло для доктора Шедуэлла, придвинуть стол поближе к камину, закрыть ставни, прогреть постели. Большинство их были адресованы грузной седоволосой женщине, которая встретила их у входа и которую Хэнкок представил своим спутникам — не сразу, а позднее, будто спохватившись, — как свою сестру Марту.
— Давайте я вам помогу, Марта, — учтиво предложила Сара.
— Не утруждайте себя, ваша светлость, — отрезала та. — Вы покамест не хозяйка в этом доме.
Фэйрфакс заметил, как дрогнуло лицо Сары.
— Меня это совершенно не затруднит.
— Не трогайте ее, Сара, — посоветовал Хэнкок. — Она любит все делать сама. — Он раздраженно топнул ногой, потом вышел из комнаты вслед за сестрой. — Марта! — раздался его окрик.
Пожилой слуга и служанка внесли в гостиную стол, который поставили перед камином, затем вышли. Мужчина вернулся со стульями, а девушка — с кувшинами и стаканами.
Сара состроила гримасу:
— Осмелюсь попросить вас, Кристофер, не нальете ли вы нам выпить?
Он разлил по стаканам джин, и все уселись за стол. Один только Шедуэлл, по-прежнему кутаясь в плед, остался сидеть у камина, обхватив свой стакан обеими руками и задумчиво глядя на огонь.
Наконец появился Хэнкок с пузатой супницей в руках:
— Марта легла в постель. Ей нездоровится. Она попросила меня передать вам ее извинения.
Служанка принесла миски и столовые приборы, слуга — нарезанные на доске хлеб и сыр, а в следующий заход — пару холодных каплунов и соленья. Хэнкок приподнял крышку супницы и с наслаждением вдохнул густой пар:
— Луковый суп. Превосходно. Нет ничего лучше, чтобы согреться. Вы прочтете молитву, мистер Фэйрфакс?
— Я думал, вы неверующий, капитан Хэнкок.
— Я не верю в вашу Церковь, сэр. К вашему Богу я отношусь с уважением.
Фэйрфакс склонил голову и механически произнес:
— Благослови, Господи, эту пищу для нашей силы и Твоей славы, и не дай нам забыть о тех, кто не имеет пропитания. Аминь.
— Аминь. — Хэнкок принялся разливать суп. — Вы не присоединитесь к нам, доктор Шедуэлл? Вы не поможете, мистер Куик?
Куик склонился к Шедуэллу и что-то прошептал ему на ухо. Старик с неохотой позволил поднять себя из кресла, стоявшего у огня, и посадить во главе стола. На его лице горел лихорадочный румянец — то ли от тепла, то ли от недуга. Его ложка звякала о кромку миски каждый раз, когда он наклонялся над ней, а бо́льшая часть ее содержимого проливалась, не достигая рта. Однако же ученый поел, а вскоре взял себе еще один стакан джина. Он стряхнул с плеч плед, и Куик, неизменно внимательный, поднялся и накинул его на спинку стула.
— Ну, доктор Шедуэлл, что, по вашему мнению, мы можем найти, когда начнем копать?
— Это невозможно предугадать заранее, сэр.
— Но, вероятно, там будет некая подземная камера?
— Кто знает? То, что когда-то лежало там, могло давным-давно обрушиться под тяжестью земли и времени. Или подземелье окажется пустым. Или там найдется древняя сокровищница. — Он взмахнул ложкой с кротким видом. — Я не могу этого предсказать.
— А на что вы надеетесь?
Шедуэлл со вздохом положил ложку:
— В своих мечтах? — Он промокнул губы салфеткой и по привычке осмотрел ее, ожидая обнаружить на ткани кровь, хотя Фэйрфакс видел, что на ней нет ничего, кроме следов лукового супа. Удовлетворенный, старик положил салфетку обратно на колени. — Ну вы же знаете, что предложил Моргенстерн. Там может быть все необходимое для того, чтобы однажды восстановить образ жизни древних, никак не меньше. Это была его цель, которую он объявил в своем письме, и склянка наводит именно на такую мысль, хотя что она делала в земле — для меня загадка. — Он повернулся к Саре. — Стекло, леди Дарстон, несмотря на всю свою хрупкость, схоже с золотом. Оно не подвержено гниению. А все остальное могло и сгнить. Возможно, когда мы приступим к раскопкам, то обнаружим следы дерева и металла, различить которые для опытного глаза не составляет никакого труда — пусть даже это будут всего лишь пятна на земле — и на которые ваш супруг, скорее всего, не обратил внимания.
— Вы и в самом деле считаете, что там может быть золото? — спросила она с нескрываемым интересом.
— Вполне может. — Он кивнул. — Бо́льшую часть своих сделок древние заключали не с помощью монет или даже бумажных денег, а посредством их электрических символов, которые пересылали по воздуху. Когда разразился Апокалипсис, устройства перестали работать и все их богатство пошло прахом. Такой мудрый человек, как Моргенстерн, наверняка предвидел опасность и вполне мог предусмотрительно запастись золотом — единственным надежным средством платежа с начала времен… Не будете ли вы так добры налить мне еще джина, капитан?
