Хэнкок склонился к старику и наполнил его стакан.
— Если у древних хватило глупости вести торговлю за какие-то там воздушные символы, неудивительно, что они сгинули.
— Такая система сделала возможной их обширную торговлю, но превратила их в нищих, когда рухнула. Представьте себе, что однажды утром вы проснулись лишенным всяких средств к существованию, а все ваши умения утратили ценность и оказались совершенно бесполезными в борьбе за существование! Их мир зиждился на фикции — это был мыльный пузырь. Стоило подуть ветру, как он лопнул.
Фэйрфакс почувствовал, что обязан возразить.
— Полно, доктор Шедуэлл, люди вполне способны прожить и без денег.
— При нашем образе жизни, сэр, намного более простом, — возможно. Трава растет. Овцы пасутся. Кросна ткут. Капитан Хэнкок отвозит свое сукно на рынок и обменивает его на еду. Я делюсь с ним своими знаниями, а он за это кормит меня луковым супом. Но представьте, к примеру, Лондон — город, в котором накануне Апокалипсиса проживало, по некоторым сведениям, около восьми миллионов человек. Из древних источников нам известно, что на его территории располагались огромные открытые пространства — сады и парки. Но ни одно из них, как мы видим, не было отдано под пашни или пастбища для скота. Чем должны были питаться эти восемь миллионов ртов? Если помните, Моргенстерн утверждает, что в любой момент времени жителей Лондона от голодной смерти отделяли лишь шесть приемов пищи. Все съестное ввозилось в город извне. Стоило их устройствам перестать работать, и снабжение продовольствием немедленно прекратилось — как они смогли бы за него заплатить? Кто привозил бы его? Стоило рухнуть чему-то одному, как оно тянуло за собой и другое, и третье. С каждым новым днем для их общества было все труднее восстановиться. Оно напоминало корабль, который сорвался с якоря и поплыл в открытое море, оставив команду беспомощно стоять на берегу и смотреть ему вслед без надежды спастись. И тогда начался Великий Исход — только на сей раз не нашлось Моисея, который возглавил бы его.
Сара поежилась:
— Восемь миллионов голодных людей, пытающихся покинуть свои дома! Должно быть, это было поистине страшным зрелищем.
— Поистине. Порой я жалею, что в юности не выбрал для изучения менее печальную тему. И тем не менее во всем этом было нечто поразительное. Свидетельство тому — величие их руин. — Шедуэлл обвел взглядом сидевших за столом. Тепло от камина и сытная еда восстановили его силы. Он явно был из тех, кому для счастья необходимы слушатели. — Знали бы вы, что нам довелось повидать, миледи! Мы видели гигантские массовые захоронения у обочин дорог, ведущих из города — в Редхилле, Сент-Олбансе, Чертси, Дартфорде, — где поля были усеяны костями, точно камнями. Мы с Оливером копировали древние записи, оставленные на стенах церквей теми, кто искал своих потерянных близких восемь столетий назад, — душераздирающие послания! Ведь в те времена родственники жили на значительном расстоянии друг от друга. Если в момент катастрофы они находились в разных местах и не могли связаться друг с другом, как им было узнать, где встретиться снова? Те, кто оказались в других странах, должны были сгинуть навсегда. Уверен, что за всю историю человечества не случалось более ужасного бедствия. Лучше было никогда не рождаться на свет, чем жить в то время. Большинство погибло от голода. Болезни и резня унесли немалую часть остальных.
— А что вызвало катастрофу? — спросил Фэйрфакс. — Какой была ее причина?
— Никто не знает в точности. Как считаю лично я, скорее всего, то, что Моргенстерн сделал пятым пунктом: «Полный выход из строя всех компьютерных систем вследствие кибервойны, неконтролируемого вируса или солнечной активности». Имея представление о человеческой природе, я ставлю на войну.
— И тем не менее страна возродилась вновь, — заметил Хэнкок.
— Действительно, долгое время спустя жизнь мало-помалу начала налаживаться. Человек — существо хитрое и упрямое. И вот тут, отец Фэйрфакс, полагаю, ключевую роль сыграла ваша Церковь, поскольку во время хаоса практически в каждой деревушке сохранилось каменное церковное здание, если даже все остальное было разрушено. Из древних источников нам известно, что даже в те безбожные времена на территории Англии насчитывалось что-то около тридцати семи тысяч церквей. Именно к ним прибивались те, кто пережил Исход, поначалу, без сомнения, чтобы получить укрытие, затем в поисках общения, моральной поддержки, знаний. Через поколение или два все, кто помнил прошлую жизнь, умерли, и их потомки нашли в Священном Писании, внутри церквей, простой ответ на вопрос, что погубило тот мир. Для них, все еще ошеломленных и напуганных, это мог быть лишь Апокалипсис — Армагеддон, предсказанный в Книге Откровения. На этой предпосылке и основан наш нынешний мир.
— Но вы лично в это не верите?
— Нет, сэр. Не могу сказать наверняка, что привело к крушению того мира, но могу с полной уверенностью утверждать, что ответ лежит в области науки и природы, а не в появлении зверя с числом шестьсот шестьдесят шесть. Это сказочка, которую Церковь распространяет, чтобы держать людей в подчинении. По моим оценкам, половина епископов в это не верит. И епископ Поул в их числе.
— Епископ Поул не верит в то, что Бог наслал Апокалипсис? — рассмеялся Фэйрфакс. — Чем вы можете доказать подобное обвинение?
— Тем, что слышал это своими собственными ушами, мистер Фэйрфакс! — Шедуэлл отхлебнул еще джина. — Когда Общество антикваров объявили вне закона, а его членов арестовали, епископ несколько раз навещал меня в заключении. Наша работа весьма интересовала его. Особенно часто он расспрашивал меня о Моргенстерне — кем он был, чего хотел, какая судьба его могла постигнуть. Он не пытался отрицать правдивость письма Моргенстерна. Напротив, он радовался, что может откровенно поговорить с человеком, которому некуда деваться. Как он сказал, именно из-за того, что письмо звучит так правдиво, его необходимо уничтожить. Церковь не может допустить существования того, что настолько расходится с ее учением. «Дорога в Ад начинается со слишком пристального интереса к прошлому. История об Апокалипсисе — запертые ворота, которые стоят на этом пути. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их открыли». Это его собственные слова. У меня были целых пять лет, чтобы запомнить их наизусть.
— Просто удивительно, что вас не сожгли как еретика, — покачал головой Хэнкок.
— «Сожжешь еретика — получишь мученика» — это еще одно его изречение. Он ограничился тем, что заклеймил меня и сжег мои книги, а я остался гнить в тюрьме, всеми забытый. О, епископ Поул — человек исключительно хитроумный и знающий жизнь, согласны, отец Фэйрфакс?
Фэйрфакс был так ошарашен, что с трудом нашел в себе силы ответить:
— Доктор Шедуэлл, если то, что вы говорите, — правда, я уже не знаю, какой он человек. Но жизнь он определенно знает.
— А вы, мистер Куик? — спросила Сара, обернувшись к его секретарю. — Вы тоже побывали в заключении?
— Мою вину сочли менее серьезной, ваша светлость. Я отсидел в тюрьме год. Но членов Общества практически не осталось. Бедные мистер Беркли и полковник Денни умерли в заключении. А мистер Ширли так и не оправился от потрясения и впал в черную меланхолию.
