Покрывало слетело с моих плеч, грудой тряпья свалилось на пол, а я продолжала смотреть Ранисаху в глаза. Слишком трудно было держать эмоции под контролем. Каждый шаг я выверяла, вычерчивала, направляясь прямо к мужчине. Остановившись лишь на расстоянии дыхания, прикоснулась к его груди, провела кончиками пальцев по загорелой коже и услышала сорвавшийся с его губ гулкий вздох.
В его глазах клубилась сама бездна. Дыхание в единый миг стало тяжелым, глухим. Второй рукой я обняла его за спину, и мужчина вздрогнул, с немыслимой силой одним рваным движением притянул меня к себе и впился в мои губы болезненным поцелуем. Сминал, укрощал, лишал самообладания. Его пальцы до боли стискивали мою талию, ладони скользили по коже с убийственным напором. Синяки? Наверняка останутся, но я наслаждалась своей победой, изо всех сил сопротивляясь дурману, что разливался вокруг нас вместе со страстью, обжигающей агонией.
Казалось, что Ранисаху больно ко мне прикасаться. Или нет! Больно сдерживать себя. Его дрожь, дрожь необузданного желания передавалась и мне. Его язык не видел преград, заставляя размыкать губы, вынуждая отвечать на поцелуй таким же сумасшествием. Тело горело, кожа… В нее иголочками впивался страх. Я боялась, что могу не остановиться. Боялась, что могу и хочу позволить ему больше, чем рассчитывала изначально.
Ранисах не разорвал поцелуй даже тогда, когда рывком поднял меня на руки. Он не укладывал меня на подушки бережно, как это было получасом ранее. Нет. Мы буквально свалились на кровать, а я задохнулась от жара, что расстилался по телу, забираясь глубоко внутрь меня. Низ живота буквально опаляло огнем. Стон сорвался с моих губ непроизвольно, но не ворвался в тишину комнаты. Мужчина поглотил его поцелуем, а я млела, ощущая тяжесть его тела. Такую правильную, такую невыносимо желанную.
Словно безумная, срывала с него рубашку, чтобы добраться до разгоряченной кожи. Чтобы оцарапать спину, впитывая в себя рык, прокатившийся по его телу. Неутолимая жажда — вот что я испытывала, плавясь в его объятиях. Казалось, что его руки везде, как и губы. Ласкал мои груди, а я осторожно тянулась рукой под подушку, чтобы вытащить кочергу. Уже коснулась холодного металла пальцами, когда мужчина решил, что нам пора идти дальше. С силой надавил на мои колени, а я захлебнулась от огня, что захлестнул все тело.
Рука бессильно повисла, пальцы выпустили кочергу, а я прикрыла веки, окончательно проигрывая — не ему, себе. Растворяясь в этом мужчине без возможности, без желания остановиться. Яро отвечая на его поцелуи, будто испытываю потребность в нем, самый настоящий голод до его губ.
Нельзя. Я твердила себе это слово в своих мыслях, но видела перед собой только его глаза, слышала только его сердце — такой же учащенный ритм. Я плыла в этих волнах, умирала и возрождалась, а Ранисах делился со мной дыханием, словно отдавая часть своей жизни.
— Моя… Моя… — шептали его губы, будто в бреду, а пальцы впивались в нежную кожу, ласкали бедра. Губы покрывали поцелуями мое лицо, волосы, что разметались по подушкам. Я делила его безумие, жадно впитывая те эмоции, которыми он меня одаривал. Сумасшедшая? Глупая? Тысячу раз да, но убила бы сейчас того, кто решил бы нас отвлечь друг от друга.
Это было чем-то невероятным. Сказкой, волшебством, самой магией. Никогда я не испытывала ничего подобного. Разум кричал о том, что я совершила свою самую огромную ошибку, а сердце пело, потому что эта ошибка стоила того, чтобы ее совершить.
Едва страсть схлынула, я хотела вернуться к первоначальному плану, но на место всепоглощающей страсти пришла невероятная нежность, от которой даже дышать было больно. Ранисах не желал выпускать меня из своих объятий. Он не желал давать нам передышку, и к рассвету я поняла, что таинство, совершающееся между мужчиной и женщиной, может быть совсем другим.
Движения могут быть неторопливыми, мягкими, тягучими, как сладкая патока. Поцелуи могут обернуться цветочным медом, когда вы касаетесь губ едва-едва, будто боитесь спугнуть наваждение. А объятия — они не причиняют боли, от которой разжигается голодный пожар страсти. Нет, вас окутывает наслаждение, что разрешает изучать друг друга, очерчивать каждый изгиб, рассматривать каждую черточку. И этот огонь — он страшнее в сто раз, потому что я не хотела ощущать спокойствие в этих объятиях. Я не хотела пропитываться доверием и вручать себя Ранисаху. Я не хотела ощущать единение и тепло, от которого что-то болезненно сжимается в груди, а слезы наворачиваются на глаза от понимания, что любовь никуда не делась.
Чувства не ушли. Только затаились на время, чтобы обрушиться на меня здесь и сейчас, именно в эту минуту. Обрушиться осознанием, что мне по-прежнему нужен этот мужчина. Нужен как воздух, как вода в пустыне Певерхьера. Нужен весь целиком и полностью, с его невыносимым характером и этой бездной, что скрывается в его глазах.
Я не потянулась за кочергой. Вздрогнув, испугавшись того, что осознала, вцепилась в плечи мужчины. Ощутив мою дрожь, он подался вперед, остановился, обеспокоенно всматриваясь в мои глаза. Хотел что-то спросить, сказать, но я не дала ему этого сделать, потому что его слова могли окончательно разрушить мою волю. Я чувствовала, что могу позволить себя обмануть, но обманываться не желала. — Я тебя люблю, — прошептала я, чтобы сбить его с толку, и со всем невообразимым упорством потянула в себя его силу, оба его дара.
Не прошло и секунды, как мужчина рухнул на меня, придавливая к кровати всем своим немалым весом. Сдвинуть его в сторону оказалось тяжело, но возможно. Последняя слеза скатилась по моей щеке, но сожаление лишь колыхнулось и спряталось обратно под щиты. Я не дам себя пленить. Никому и никогда больше не дам лишить себя свободы.
Глава 7:
Сбежать — легко, спрятаться — невозможно
АДЕЛИНА
Обмывалась спешно. Одевалась и того быстрее, ощущая разрастающуюся злость. Я злилась на себя, на Ранисаха, на целый мир, но навряд ли имела на это право. Вернувшись к кровати, накрыла мужчину пледом, который до этого момента так и лежал поверх ковра. Взяв его руку в свою, положила ее на браслет, что сковывал меня, словно наручник.
— Снимись, — прошептала я, но уже заранее знала, что ничего не получится.
Я просто забыла о том, что этот браслет вообще существует. Моя голова была занята другим, а точнее, вообще не могла думать в тот момент, а теперь я понимала, что мне не выйти. Просто не выбраться за пределы дворца.
— Снимись! — приказала я громче, и пальцы Ранисаха пошевелились, а потому мне пришлось спешно возвращать его руку обратно на кровать.
У меня было около десяти минут, чтобы сбежать отсюда. Через это время магия начнет восстанавливаться, а мужчина очнется, но с браслетом я далеко не убегу. Вот бы я могла…
Мысль пришла неожиданно. Браслет ведь тоже обладает магией. Если выкачать из него силу, вещь перестанет быть артефактом, но получится ли? В толстенном талмуде не было ни слова о том, чтобы человек с таким даром мог лишать магии предметы, но и выбора у меня не было. Не буду же я прятаться во дворце до конца своих дней? Скорее рано, чем поздно Ранисах меня все же найдет, и тогда…
