— Я и сама хорошо умею выдумывать, — вздохнула я, — сколько уже передумано за эти годы… Не нужно, Олег, Бог с ним — со всем этим, — улыбнулась я Ольге, собираясь спросить ее об ужине. Нам всем нужно было отвлечься на что-то, перестроиться. Такой день тяжелый… а теперь еще и разговор этот. Но Олег, похоже, завелся. Или обиделся на те мои слова-обвинение.
— Нет, закроем вопрос. Дальше все тоже было просто, Ира — дива его кинула. И нет — мне он не жаловался. Он вообще редко звонил и говорили мы или о деньгах для вас с Анжелой, или про то, как у вас дела? Эти вопросы взаимосвязаны. А фото дочки… он попросил, и я отослал и продолжал отсылать те, что самому нравились. Появлялось что-нибудь действительно забавное, интересное — слал без напоминаний. Это нормально — интересоваться своим ребенком и помнить о нем.
— Уточни о деньгах, пожалуйста, — попросила я.
— Видишь? — криво улыбнулся Олег, — любите вы копаться… Вот потому я и не стал… он тогда — ночью, попросил меня все рассказать тебе, но я не стал этого делать.
— И что же так? — скрутило мои ладони в кулаки. Немыслимо… Один растоптал буквально, второй возомнил себя….! Кем? Не хватало ни слов, ни мыслей!
— Потому, что я так решил, — отрезал он, — исходя из обстоятельств. Тебе только имя ее доложили и что? Сколько времени ты подыхала над той дурацкой записью? Что ты поняла или узнала тогда, что оно тебе дало? Молоко Анжелкино просрала? Зачем тебе было знать все остальное — всю эту грязь… подробности? Он ушел к другой — достаточно! Ты знала все, что требовалось знать. Остальное — битое стекло под ноги, на котором ты с упоением танцевала бы босиком. А деньги…? Он уезжал и не знал — когда и как там сложится. Потом были еще деньги — на ваш «Теремок». Это его бабло, тогда он уже знал, что неизлечимо болен и не вернется.
— Только поэтому? — замерла я.
— Нет, ну вы, как дети, Ирка… — вздохнул Олег, — даже жаль разрушать эти бабские иллюзии. Все снова просто — он разлюбил тебя или вообще не любил, иначе никогда не ушел бы. Может, осознал потом всю гадость ситуации или совесть не совсем потерял. Вот и откупался от нее деньгами, когда они появились. Жан Нувель… ты строитель и должна знать это имя. Он объявил конкурс на лучший проект… дом будущего, кажется? Выиграли трое и Михаил в их числе. Помнишь «зеленый» небоскреб в Австралии? Он потом участвовал в этом проекте.
— Вы довольно подробно общались, — кивнула сама себе Ольга.
— Нет, Оля, он давал мне только необходимую информацию. И меня тоже на разговоры не тянуло, отношение к нему на тот момент сложилось однозначное… уже был Анжик. Слушайте… а давайте уже по порядку — я же обещал логическую цепочку? — встал он и прошел к окну, по пути проведя рукой по Ольгиным плечам.
И она нечаянно потянулась за его рукой, как кошка… тихо улыбаясь. А Олег уже медленно говорил, глядя куда-то во двор, в темноту:
— Дива послала его — это ясно… Почему я так думаю? Сам он в том своем мозговом параличе не смог бы этого сделать. И все просто — помнишь? Кто-то же перетянул ее на центральное телевидение? Протекция такого плана, как правило, оказывается или человеку действительно талантливому, или по блату, но чаще всего красивую бабу просто сажают ближе к себе, чтобы иметь доступ к телу. А Михаил, скорее всего, был её прихотью — провинциальный архитектор с алиментами в перспективе. Но он талантлив, его уже заметили, даже приглашали на телевидение… его поклонение льстило! Все просто Ир. Дальше идем… — чуть передохнул он, морща лоб.
— Он не пьет, грамотный водитель, но пьяный в хлам влетел в аварию, хорошо — пострадал только сам. Вывод опять же самый простой — драма, крушение иллюзий. Что-то, наверное, все же переосмыслил, уже лежа в палате… но тогда у него и обнаружили рак крови. Прожил десять лет после этого — значит вначале прогноз был положительным. Лечился, само собой.
— Ты все-таки многое знаешь, — горько прошептала я, — а я все эти годы…
— А тебе не нужно было знать! Ты справилась и хорошо держалась. Зачем эти изматывающие информационные вбросы? И он просил не говорить — ни про болезнь, ни про деньги на «Теремок».
— По какой причине?
— Чтобы не плодить надежд? Ты ему не нужна была, пойми ты уже! Мне вот было неловко тогда — да. Вы же с Алькой считали, что отстегнул я… но зато ты не дергалась и не ждала его напрасно — жила и шла вперед. Стала похожа на человека, а не коврик, Ир!
— Мне нужно было знать все это, Олег, необходимо, — насколько можно спокойно объясняла я ему, — потому что я — ждала. Потому что никого к себе не подпускала. В каждом мужике искала его. А нужно было просто разом отболеть и отрезать, понимаешь ты это?
— Нет, Ира, потому что болеешь ты и отрезаешь неправильно! Когда узнала, что он выбрал другую, все уже должно было быть отрезано. Остальное — бабская лирика. Но и вы все тоже разные. Кто-то с ходу шашкой машет… — запнулся он, а Ольга замерла. Олег вернулся и сел рядом с ней, чуть приобняв.
— … кто-то варится в откровенном дерьме всю жизнь, а кто-то страдает пожизненно — зависит от человека. Насколько мог, я понизил градус этих твоих… страданий. Сделал так, как понимаю правильным и всегда помогал тебе. Взял вас с Анжелой на себя пока ты выползала из этого дерьма и становилась на ноги. Ладно… все это в прошлом, а теперь — главное… — выдохнул он, опять вставая и подходя к окну. Решительно задернул штору и вернулся к Ольге, объяснив:
— Не по себе как-то… неуютно. Закрывай что ли, Оль? Да-а… так вот — тогда я спросонку просто выслушал его. Посидел потом, подумал и пошел спать. От меня ничего не зависело. И хрен с ним — тогда! Но сейчас есть Анжела… Что у вас происходит, объясни мне, пожалуйста?
И я рассказала… С самого начала, когда растерялась и не успела захлопнуть дверь. Хотя он мог и не успокоиться — стучать, звонить. А мог ждать дочку у школы — их встреча все равно случилась бы.
— Не нужно было позволять им настолько сближаться, не выяснив о нем все — буквально. Но я не хотела общаться — поднялось все, выползло… а еще — погода мерзкая, радость Анжелкина — случилось так, как случилось. И что теперь?
— Пока ничего, — пожал плечами Олег, — Объяснишь сейчас, что он спешно уехал и там связи ноль. Тащить ее на похороны точно не стоит.
— Я все-таки надеюсь — обойдется, — прошептала я, чувствуя, как закипают в глазах слезы.
— Я не надеюсь, я знаю, что не обойдется. Врачи высказались однозначно. Прекрати! — хлопнул он о стол ладонью, увидев, как скривились и задрожали у меня губы: — Он ничего не чувствует, не страдает. Самое страшное уже позади.
— А зачем он приезжал? — задала вопрос по существу Ольга, отвлекая нас и снимая возникшее напряжение.
— А я не успел спросить! И морду набить — тоже. Ответить не могу. Но опять же — причина должна быть самая простая. Сейчас о другом — как будем ликвидировать последствия?
— Скажете ребенку правду — что папа спас маму, — отозвалась Ольга, — убедительно объясните, что вины вашей, Ира, в случившемся нет. Так оно и есть — там, на том участке, все заросло, о погребе люди не знали или давно забыли. Иначе вас предупредили бы. Десятилетиями туда никто не ходил — боялись. Олег? У вас же замечательные отношения и ты тоже отец — крестный.
