«Челси, тот сотрудник, который хочет первым покинуть наш подколодный замечательный коллектив, может лично передать мисс Лэйнор эту халтуру производства департамента безопасности! С фотографией сделать ничего не удалось, никакой информации нет, я честно пытался хоть что-то исправить и дать листовку в операционный зал, но дело чуть не кончилось отказом в обслуживании клиентов! Х.Х.»
— Мы намерены провести полную проверку деятельности всех филиалов, — продолжал женский голос. — Именно вам не повезло и именно с моим визитом. Что я пользуюсь особой любовью всех работников Банка Эссекса, для меня не секрет. Но смею вас заверить: я или иной сотрудник моего департамента, мы все будем проверять каждую процедуру, каждый документ, каждую подпись и каждую сделку до мельчайших деталей. Разница только в том, что в случае с вами от выявления нарушений до увольнения виновного пройдет куда меньше времени.
Директор за дверью глубоко вздохнул и звякнул стаканом.
— Кстати, сэр… это, конечно, вне пределов моей компетенции, но на вашем месте я бы перевесила рога.
— Я ими дорожу, — возразил мистер Мэйсон, — и они неплохо смотрятся.
— Они вам бесконечно идут, особенно если смотреть от входа и вы при этом не крутите головой.
В кабинете действительно висели рога, и директор ими очень гордился, каждый раз намекая особо важным клиентам на то, что они были добыты каким-то то ли герцогом, то ли графом где-то на другом краю света и подарены Мэйсону за какие-то заслуги. Принадлежность рогов представителю животного мира, равно как и суть заслуг, никто не знал, хотя у ехидного Хэллета была на этот счет своя версия.
В кабинете распахнули окно, дверь слегка приоткрылась, по приемной пронесся порыв воздуха, и листки со стола секретарши, расцепившись, плавно спланировали на пол. Записка отлетела под стол, листовка с нечеткой, смазанной фотографией и несколькими скупыми строчками текста легла прямо под ноги.
Этого не может быть — этого не может быть никогда.
Коммерческий банк Эссекса не имеет к этому никакого отношения. Весь этот мир не имеет к этому никакого отношения.
— Все-таки, какая взаимосвязь между нашим филиалом и закрытым филиалом в Ковентри?
— Не поверите, сэр, но между Ковентри и вами связи никакой. По крайней мере, пока мы ее не выявили. Без сомнения, если она существует, я ее увижу. Но сейчас я здесь по другому делу. Вы пошли по самой простой схеме, любезно предложенной многочисленными и ничем не подтвержденными слухами. К вам тянется другой след.
Хоум-офис, Управление специальных операций Столичной полиции, объявлен розыск опасного преступника.
— Вы посчитали, что я здесь из-за скандала с взятками. Возможно, совесть у вас и вправду не совсем чиста.
— У кого она чиста в нашем деле, мэм? Мы банк, а не сельская церковь.
— У меня, — сухо рассмеялась женщина. — Поверьте, я, наверное, единственный человек, кто живет с ней в полном согласии.
Этого не может быть никогда — вдвойне. Нарушена секретность? Рухнули стены самой неприступной тюрьмы? Может быть, просто ошибка? Обман зрения?
— Но раз мы не имеем отношения к скандалу в Ковентри, — как из колодца донесся голос директора, в нем ясно слышалось облегчение, — то почему у нас именно вы?
— Именно у вас именно я потому, что у меня есть все основания подозревать вас в причастности к другому делу. И если я верно оцениваю ситуацию, а я никогда не ошибаюсь, то история с Ковентри покажется и вам, и совету директоров ничего не значащим эпизодом.
Нет, никакой ошибки нет. Управление специальных операций, к сведению почтовых отделений и банков Великобритании, с пометкой «не пытаться провести задержание». Никаких указаний, примет, только нечеткая фотография.
«Блэк вооружен и очень опасен. Не оказывать сопротивление, известить власти доступными способами, не подвергая опасности окружающих».
— Полагаю, я все же имею право знать суть дела хотя бы в общих чертах? — голос директора, выражающий теперь полное смирение с грядущей карой, зазвучал близко от двери.
— Разумеется. Ваша ответственность за ведение дел филиала накладывает на меня ряд обязательств. В филиале в Суррее…
Дверь кабинета захлопнулась. На улице кто-то истерично нажал на клаксон, распугивая редких прохожих.
Просто еще один день, еще одно событие. Листовка, записка, папка из лизинговой компании. Пустой стол, пустая приемная, пустая в принципе жизнь — все значимое мимо, даже если совпадения неожиданно покажутся знаками. Подлог какого-то завещания, проверка, директор с подаренными знатной особой рогами, Столичная полиция, побег, который немыслим, потому что неосуществим. Не пускать в память прошлое, не искать никаких причин.
Ни себе, ни другим не задавать никаких вопросов…
-2-
30.07.1993 19:20
Расследование. Эпизод первый
Директор стоял у двери с понурым видом и усиленно пытался это скрыть.
— В филиале в Суррее мы обнаружили подлог завещания.
— И вы, конечно, подозреваете нас в причастности? Поэтому вы здесь? — спросил Мэйсон, не слишком рассчитывая на встречную откровенность.
— Обо мне любят рассказывать разные… страшные и не всегда правдивые истории, — иронично заметила Лэйнор, — но я не собираюсь рубить вам голову с плеч, не объяснив причин. Сядьте, сэр, будьте так добры, обычно мерить шагами кабинет — моя привилегия.
Она отошла от окна и небрежно расположилась в мягком кресле рядом с директорским столом, внимательно наблюдая за Мэйсоном, пока тот покорно занимал место под рогами.
— Первого августа тысяча девятьсот восьмидесятого года один небогатый человек очень умно распорядился небольшим накоплением. На две тысячи фунтов он купил акции «Нефтяной британской компании». Вы следите за курсами?
— Разумеется. — Директор был уязвлен до глубины души не столько попыткой ткнуть его носом в курсы акций, которые его на самом деле никак не касались, сколько фактом проверки. — Я профессионал. Про начало восьмидесятых не скажу, но сейчас одна акция торгуется по две тысячи фунтов за штуку.
— Летом восьмидесятого года акция стоила двадцать шесть фунтов, — подсказала Лэйнор, любезно избавив его от необходимости высчитывать самому. — Средняя доходность за эти годы — сорок два процента годовых. Сейчас эти семьдесят семь акций стоят почти сто семьдесят тысяч фунтов, если доходность удержится хотя бы на уровне средней, то через пять лет их общая стоимость составит почти миллион фунтов стерлингов. А если сохранится доходность последнего года — больше полутора миллионов.
— Матерь божья! — Мэйсон привстал, покрутил головой и снова плюхнулся в кресло. — И что, этот золотой акционер — наш клиент?
— Мистер Эванс, к сожалению, давно умер. Но оставил очень интересную задачку для наших изощренных умов.
