И кто способен по достоинству тебя оценить. Сильный характер, жизнестойкость, даже строптивость, а не только смазливую мордашку и несорванный бутон невинности.
— Знаете что?! — Мой голос дрожал от возмущения, а внутри поселилась усталость. Я сейчас скажу те слова, которые должна, но, возможно, однажды, когда жизнь перестанет дарить мне подарки задатком, я о них пожалею. — Забирайте свою шляпку и больше не утруждайтесь на мой счёт!
Мне всё-таки удалось выскользнуть и очутиться у двери в кабинет, а там и до коридора рукой подать.
— А Ле Шатона я вам не отдам, вы и из него сотворите циничную сволочь!
Рысь стоял, скрестив руки на груди и наслаждался моей отповедью. Я уйду, и он снова нальёт себе вкусного сладкого вина, от которого так кружит голову, а я выпью спаригическую настойку.
Горькая, зато трезвит разум и даёт силы. Настоящие, не призрачные, как сладкое будущее, обещанное Королём мошенников.
— Стой! Я тебя не отпускал!
Я бы хотела уйти, но он прав: не могла. Физически что-то мешало.
Маг уровня Рыси смог бы и подчинить мою волю настолько, что я бы позволила ему всё, что только он захочет. Но ему это было бы неинтересно.
Он обошёл меня кругом, как статую, и остановился, поддев указательным пальцем мой подбородок, чем заставил встать на носочки.
— Когда-то я предпочитал что-то изысканное, редкое, приторное, но теперь холодная родниковая вода кажется гораздо вкуснее, — медленно, разделяя паузами слова, произнёс он, глядя в глаза.
Это должно было окончательно поработить меня, но я зацепилась за единственно верное слово, пришедшее на ум. Я назвала его по имени.
— Кестер! — прошептала я. — Пусти!
В голубых глазах промелькнул не то страх, не то болезненное осознание вины, Рысь отступил на два шага, и я чуть не упала вперёд.
А потом, обретя свободу и не говоря больше ни слова, бросилась к выходу.
Глава 6
Быстро спустившись по лестнице, я сразу натолкнулась на Гастона. Толстяк с растерянным видом стоял у стены чуть поодаль и держал поводок с щенком, бывшим на самом деле замаскированным алхимом.
Ле Шатон первым заметил меня и радостно подал голос. Пока я беседовала с Рысью наверху, на постоялый двор прибыло ещё несколько экипажей, и теперь в таверне и около стойки для регистрации было не протолкнуться.
— Когда мы выезжаем? — спросила я Гастона так, будто это было жизненно необходимым знанием именно сейчас.
— К вечеру, — толстяк немного удивился вопросу, но тут же выпалил то, что имел сказать: — Ваша спутница уже поднялась в комнату, мне велено проводить вас туда же. И его.
— И меня, — радостно закивал Ле Шатон. — Туда уже еду принесли.
Я даже обрадовалась, что мне не придётся обедать внизу под сальными взглядами усталых и развеселившихся от хмеля мужчин.
Вино выветрилось из моей головы, эйфория и лёгкость прошли, теперь мне хотелось поесть, потому как салат наверху я только попробовала, чем раздраконила аппетит, и лечь спать.
— Хорошо, показывайте, куда идти.
Я взяла львёнка на руки, чтобы в толпе никто случайно не наступил ему на лапу, а то больно будет бедняжке, да и кто знает, как Ле Шатон способен защищаться. Наверняка плюётся ядом, или в его когтях скрыта смертельная угроза.
Наверху я перевела дух и старалась не смотреть на ту дверь, из-за которой недавно вышла. Наш путь лежал в конец коридора, где ковровая дорожка резко поворачивала вправо.
В тупике и находилась дверь в нашу комнату.
— За вами зайдут, барышня. Отдохните пока, выезжаем, как стемнеет.
Я не стала спрашивать, какой смысл путешествовать под покровом ночи, да ещё в Непроторенном лесу, но сдержалась. Гастон знал едва ли больше моего.
— Входи скорее, да дверь запри, — скомандовала Ванда, когда я переступила порог комнаты, довольно просторной, хоть и с простым убранством. — Зачем ты его с собой притащила? Ах да, мы теперь под приглядом должны быть.
Хозяйка хмуро посмотрела на Ле Шатона, а львёнок, вмиг принявший привычный облик, проигнорировал её недовольства. Он встряхнул ушами, в два прыжка оказался на кровати и принялся умываться лапой, совсем как кошка.
— Давай сначала эликсир приготовим, а потом уже поедим и отдохнём.
Я с тоской посмотрела на остывающие тарелки с мясом и овощным рагу. Судя по запаху, готовили в таверне неплохо.
И даже хлеб принесли, ржаной, пышный, наверное, ещё тёплый. Но спорить с Вандой не решилась: ей видней, что мы сперва должны сделать.
— Отдала подарок? Вот и здорово, теперь ничем ему не обязана. Надеюсь, он не одарил тебя новыми безделушками? Драгоценные цепи крепче кандалов, София. Помни это.
— Да я помню! — раздражение вырвалось у меня помимо воли, я сразу покраснела под пристальным взглядом хозяйки и опустила глаза. — Простите, я просто устала.
— Плохо, это только начало пути. Я тут подслушала, что на место мы прибываем через дня три. Значит, это городок Нордингс, маленький, но весьма популярен для того, чтобы делать дела подальше от столичного надзора.
— А зачем нам это знать? — осведомилась я, чтобы как-то сгладить неловкость от моей грубости. Ванда любит, когда я интересуюсь всем, что она говорит. Мол, не бывает ничтожных знаний. — Меньше знаем, больше шансов выжить.
— Это справедливо для твоего приюта. Да ещё для салуна мадам Фик и ей подобных.
Ванда развила бурную деятельность. При всей внешней ладности и неповоротливости, когда было необходима, она становилась подтянутой и энергичной, словно гончая.
Вот и теперь она вытащила на стол все свои склянки и баночки с настойками и сухими травами. Раскладывала быстро, со знанием дела и одновременно не забывала поучать меня.
— Рано тебе ещё вересковый эликсир делать, да ничего не попишешь! Сама вижу, что он от тебя не отстанет, — бормотала она.
— Почему? — спросила я тихо, присаживаясь на кровать рядом со свернувшимся в клубочек Ле Шатоном. Львёнок втихаря дожевал почти весь хлеб, выделенный нам с хозяйкой на двоих, и теперь осоловелым взглядом время от времени посматривал на меня.
Я погладила его по голове, и алхим замурчал.
— А ты слушай внимательнее, а не отвлекайся на того, кто передаст ему все твои слова, — Ванда повернулась ко мне, уперев руки в бока.
Я отдёрнула руку.
— Ле Шатон не шпион.
— Это верно, женщина, — зевнул львёнок. — Я охранник, а не летучая мышь. Мне прятаться ни к чему.
Ванда снова проигнорировала Ле Шатона, а только кивнула мне, чтобы подошла поближе. Я встала и приблизилась с тем благоговением, которое всегда испытывала, наблюдая за её работой.
