— Я уже никому не верю, Антон Георгиевич.
— Это твое право. В принципе, ты же ничего не теряешь. Скорее приобретаешь. Пообещай, что не нарубишь дров и придешь сюда. По-дружески прошу.
Смарт-браслет начинает вибрировать.
Мне пора.
Что ж, есть вещи, от которых не уклониться. У всякой правды острые грани. Ракурсы зрения. И я не прочь изучения своего прошлого, предварительно выслушав Кротова. Похоже, вассалу моего рода по материнской линии есть что сказать.
Браслет выдает сообщение:
Седьмой этаж, кабинет 704. Старшина Густав Краузе ожидает вас в течение ближайших пяти минут. Не опаздывайте.
— Ладно, — произнес я, огибая по широкой дуге Кротова. — Я буду здесь после разговора со старшиной.
— Правильное решение.
Последняя фраза припечатала меня в спину.
День открытых дверей…
В лифте со мной ехала кореянка, смахивающая на героиню дешевых дорам. До пятого этажа она строила мне глазки, но не делала попыток познакомиться. Покидая кабину, девушка слегка потерлась бедром о мою ногу и поправила прическу.
Двери закрылись, отрезая целый уровень гостиничных номеров.
Лифт двинулся дальше.
Седьмой этаж предсказуемо встретил меня креслами, матово-белыми потолочными панелями и ковровым покрытием, в котором тонули звуки шагов. В лаундж-зоне обнаружился терминал, напоминающий инфокиоски, через которые по всему миру можно зачислить деньги на телефон или провести коммунальный платеж. Возле инфокиоска отирался потрепанного вида азиат в сером пальто. Пальцы азиата бегали по сенсорному экрану, разворачивая карточки заказов. Прелесть. Убить человека — что пиццу заказать.
Иду по коридору мимо безликих дверей, отстоящих друг от друга на десятки метров. Вотчина администрации. Комфортабельные и необъятные офисы старшин, управляющих Гильдией шиноби не первое столетие.
Останавливаюсь перед номером 407.
Стучу три раза.
Дверь с шипением отъезжает в сторону.
— Разрешите войти?
— Добрый день, господин Тиба. Проходите, присаживайтесь.
Густав Краузе — импозантный подтянутый немец. Стрижка-полубокс, каштановые волосы, грубая, даже квадратная челюсть. Глубоко посаженные глаза. Карие, с легкой прозеленью. И характерная для многих германцев форма черепа — весьма симпатичная, между нами говоря. Всё это хорошо, да только старшина Краузе может носить вымышленную фамилию и каждое утро менять паспортные данные. Вместе с биометрией.
Старшина восседает в монументальном кожаном кресле, спинка которого украшена парой золотых шариков. Трон, а не кресло. Письменный стол имеет форму подковы. Рядом — антикварный черный стул, его сиденье обито мягкой тканью. Другой мебели нет. За спиной Краузе растянулось необычное окно. Узкая щель во всю стену, ширина которой не превышает одного метра.
Устраиваюсь на гостевом стуле.
— Мне передали, что вы обеспокоены собственной безопасностью, — сухо произнес старшина. — Вам угрожают члены Гильдии?
Качаю головой:
— Дело не в этом, господин Краузе. Думаю, вам известно, что Клан Когтей полностью истреблен. Я — последний представитель корректировщиков из рода Тиба. К сожалению, охота на меня не прекращается на протяжении последних одиннадцати лет.
— Это прискорбно, — старшина всё еще не понимал, к чему я клоню.
— Безусловно. Так вот, у меня есть основания полагать, что заказ на ликвидацию моей семьи поступил через Гильдию.
— У нас не запрещено принимать заказы на членов Гильдии, — сообщил Краузе. — Думаю, вы в курсе. Мы не размещаем карточки лишь в тех случаях, если интересы клиента пересекаются с интересами Церкви. Причины такого ограничения лежат на поверхности.
— Нас терпят, — я улыбаюсь кончиками губ.
— Да, — не смутился собеседник. — Итак, чего вы хотите?
— Я знаю правила. Клиентов выдавать нельзя. При этом вы можете просто подтвердить или опровергнуть факт заказа. Мне этого будет достаточно.
Краузе тяжело вздохнул.
Я вижу, что он ищет подвох в моих словах. Ищет, но не находит.
— Хорошо, господин Тиба. Вы получите справку по своему запросу. Еще что-нибудь?
И вот здесь — тонкий лед.
— Я хочу знать, есть ли срок давности… Нет, я выразился не совсем точно. Дедлайн исполнения заказа. Иными словами, когда мне перестать бояться.
На сей раз взгляд старшины был долгим, изучающим, сверлящим. Я даже почувствовал, как Густав Краузе изо всех сил пытается пробиться через мои эмпатические блоки. Пришлось сосредоточиться и начать трансляцию сложного букета из опасений, затравленности, надежды на спасение.
Сработало.
Краузе развернул перед собой голографический экран, пробежался пальцами по столешнице и начал просматривать недоступную мне информацию.
Набираюсь терпения.
Старшина задумчиво чешет переносицу.
— Вы правы, заказ висит в базе. Открытый тип, редкое явление.
— Что это значит? — поинтересовался я.
— Карточку может взять в работу любой исполнитель. Одновременно с коллегами по цеху. Кто первый справится с задачей, тот и заберет себе вознаграждение.
— В карточку внесен только я?
— Нет. Там еще фигурирует изгнанник Такеши Харада. Что меня безмерно удивляет, ведь он формально не относится к вашему клану. Следовательно, не будет мстить за род Тиба.
Или будет.
По причинам, которые не озвучивает.
— Открытый тип, — я пробую термин на вкус. И этот вкус мне не по нраву. Бесконечный круговорот, из которого не вырваться. — Нас должны полностью истребить? Обозначен дедлайн, после которого задачу снимут?
— Обозначен. Первого июня две тысячи тридцать первого года.
Мой день рождения.
Попался, ублюдок.
— Спасибо за исчерпывающий ответ, — поднявшись со стула, я коротко поклонился старшине. — Больше не смею вас отвлекать, господин Краузе.
— Рад, что сумел помочь.
Я почти достиг двери, когда Краузе выдал пулю:
— Я думаю, вы определились с дальнейшими шагами, господин Тиба. Небольшая просьба: загляните в библиотеку.
Меня как током ударило.
И ты, Брут.
Бросаю через плечо:
— Я вас услышал, старшина.
И выхожу в коридор.
Прогулка по ковровым дорожкам вкупе с поездкой в лифтовой кабине позволили навести порядок в голове. История, в которой я пытаюсь разобраться, должна иметь начало и конец. В головоломке осталось два пазла — Такеши Харада и Антон Кротов. Я уверен, что их роль во всем этом цирке гораздо глубже, чем я представлял нынешним утром.
