Спустив платье таки вниз, я прошла к большому зеркалу и открыла рот. Грудь видна почти наполовину, про разрез мы уже обсуждали. Так, ладно, на такое мы не договаривались. Повернувшись, уперла руки в боки.
— Я выгляжу, как проститутка, — заметила женщине.
— Брось, ты красавица.
— Это не отменяет того, что выгляжу, как проститутка.
— Поверь мне, — Ольга приблизилась, разглядывая мое лицо, — проститутки не носят такие дорогие платья. Садись, у нас еще макияж и прическа.
— Косу хоть не отрежете? — проворчала я, усаживаясь в крутящееся кресло.
Но Ольга меня уже не слушала, набирая в руки какое-то неимоверное количество косметики. Нет, это даже неплохо, под ее слоем меня никто никогда не узнает, главное, чтобы к земле не тянуло под его тяжестью. Корпели надо мной добрых полчаса, я чуть не заснула. Хотя вру, заснуть, когда тебе тычут чем-то в глаза и бурчат, чтобы не дергалась, довольно сложно. И когда волосы тянут в разные стороны — тоже. Красота требует жертв, только непонятно, с какой стати, от меня.
Наконец Ольга все отложила, осмотрела меня и выдала:
— Невероятно.
В том плане, что я стала процентов на восемьдесят вероятно не я? Охотно допускаю.
— Туфли, — пихнула она мне что-то с такими каблуками, что длина моего разреза перестала пугать.
— Убить меня хотите? — критично осмотрела я черные туфли на шпильке.
Ну если не убить, то точно сделать инвалидом. Ольга сделала нетерпеливый жест, кажется, ей и впрямь хотелось полюбоваться плодом своих трудов. Туфли я натянула (чулки мне, кстати, тоже выдали), аккуратно сползла с кресла и, покачиваясь, направилась к зеркалу. Не, ну в принципе, ничего, сносно. Буду играть на гитаре, петь, а то, что ноги покачиваются — так это чтобы ритм поддерживать.
До зеркала я не дошла. Не в том плане, что ходули сломались, просто дверь распахнулась, и на пороге показался уважаемый Александр Иванович. Хотел что-то сказать, да так и замер с открытым ртом. Вот теперь его взгляд мне нравился. В плане, что это был взгляд не сканера, а нормального живого человека. С интересом таким смотрел, мужским. Даже немного задрожало где-то в районе живота. Ну ноги ходуном всегда можно на каблуки списать. Хотелось гордо сказать «челюсть подберите», но тут Ольга все испортила.
— Саша, ты что, влюбился? — захихикала она так по-дурацки, что было понятно: ей срочно нужно услышать от мужчины отрицательный ответ. Я только глаза закатила, а вот Александр вернул себе непроницаемое выражение лица.
— Оль, можно я поговорю с девушкой наедине?
Женщина недовольно повела плечом и удалилась, бросив на меня взгляд. Вот странная, не хотела плодить себе конкурентку, не надо было тут салон красоты разводить. Я доковыляла до зеркала и воскликнула:
— Матерь божья!
Не то чтобы я ее там увидела, но того, кого я видела, абсолютно точно не знала. И не узнала бы никогда, потому что такие дамы и я — ну мы живем в абсолютно разных измерениях.
Повернувшись к мужчине, развела руки в стороны и спросила:
— И сколько вы мне за это заплатите?
Я была почти уверена, что сейчас вылезу из платья, спрячу свою грудь куда подальше и отправлюсь домой. Какие-то границы ведь должны быть…
Александр назвал цену. Я икнула. Похлопала глазами.
- Сколько? — переспросила мужчину. Он повторил, разглядывая меня с интересом. Нравится, видимо, наблюдать, как люди меняют принципы на деньги. Хотя если вдуматься — то принципов у меня много, а денег мало. Можно и продать несколько, не обеднею.
Снова посмотрела в зеркало. Косметику уже не смыть, прическу не убрать, может, хоть платье поменяют на что-то более приемлемое? Хотела задать вопрос, а потом подумала — за другое платье премию могут и урезать. Тут же у них образ, понимаете ли.
Вздохнув, сказала печально:
— Творчество должно быть свободным, понимаете, Александр Иванович?
От отчества его малость перекосило. Малость — но приятно.
— Поверь, то, что ты будешь исполнять, на творчество не тянет. Так что можешь уверенно договариваться со своей совестью. Идем.
Я показала ему язык, правда, когда мужчина повернулся спиной. Одежда осталась на вешалке, заваленной шмотками, я подумала, ничего с ней не случится, потому посеменила на своих ходулях за Александром. Иванычем.
Мы пришли к Диме в маленькую комнатушку с диваном, столом и ноутбуком, рядом с которым лежала стопка листов. Парень вскочил и тоже открыл рот, на меня глядя.
— Это кто? — задал вопрос, я только глаза закатила. Нет, он серьезно?
— Это музыкант, — улыбнулась язвительно, — с регги-группой на гастролях.
Александр хмыкнул, Дима еще больше рот открыл. Рассматривал меня совсем неприлично, никакой выдержки у парня. Все на лице написано — сколько бы раз, в каких позах.
— Слюни подбери, — охладил его пыл Александр, и Дима сразу скуксился.
— Ну я пошел, — вздохнул и быстренько сбежал. Вот так и после секса, наверное, было бы. Бегать, я смотрю, он вообще мастер.
Я села на диван, Александр на стул, протянул мне листы. Оказалось, распечатанные тексты с аккордами. В общем-то, мне хватило одной строчки. Ну знаете, я угадаю эту мелодию с двух слов: корточки и папиросочка. Чувствуете, сложилось, да? Ну ладно, тексты блатняк, так те, кто их слушает, тоже значит. Некстати вспомнилась цепь Виктора Алексеича. Увесистая такая.
Если снять туфли, будет шанс сбежать. Ага, в этой змеиной шкуре… Они все продумали. Ладно, не будем отчаиваться, может, я что не так поняла?
Кашлянув, поинтересовалась, надеясь, что мой голос звучит нейтрально:
— Скажите, Александр Иванович, а эти товарищи, что будут меня слушать… Они типа бандиты?
Мужчина снова дернул уголком губ, давя улыбку.
— Так что, в песнях написано? — спросил вроде бы серьезно, но что-то вызывало сомнения.
— Литературный контекст намекает, — ответила я обтекаемо. Он все-таки хмыкнул, качая головой.
— Тебе нечего бояться. Выйдешь, отыграешь программу, получишь бабки и будешь свободна, как ветер.
