Есть люди, словно рожденные с компасом внутри. Кажется, они с самого рождения знают, чего хотят в жизни. У них есть в жизни страсть, одна, но пламенная, как говорил Лермонтов. И с самого детства их жизнь подчинена этой цели. Они ходят в соответствующие кружки и секции, получают соответствующее образование, уже в юном возрасте добывают профессиональные награды и признание, им трудно думать о чем-то другом. Как правило, такие люди добиваются значительного успеха и становятся известными, пусть и в узких кругах.
Но, по моим наблюдениям, такие люди в меньшинстве. Большинство из нас скорее плывет по течению жизни. Сначала нас направляют родители, уверенные, что знают, чему нам следует посвятить себя. Затем мы следуем полученной вузовской специальности или просто воле случая, который забрасывает нас в какую-нибудь отрасль, по найму или в собственный бизнес. И мы работаем в этой отрасли много лет, постепенно набираясь опыта, и попадаем в классическую жизненную ловушку. Чем больше у нас опыта и знаний, тем больше мы зависим от этой отрасли или от этого конкретного рода занятий, тем сложнее и страшнее нам что-то менять. И если после сорока, столкнувшись с кризисом личной идентичности (в народе известном как кризис среднего возраста), мы вдруг, словно очнувшись, понимаем, что потратили полжизни на дело, к которому мы полностью охладели, нам становится страшно думать о переменах. Ведь смена жизненного курса означает выход в зону, где у нас нет ни опыта, ни известности, ни знаний. Возможно, это будет сопряжено с потерей статуса или уровня дохода. И это очень пугает.
Есть люди, осознанно отказавшиеся от целеполагания в жизни. Они уверены, что будущее слишком непредсказуемо, чтобы что-то планировать.
Но даже бесстрашным, готовым к переменам очень трудно. Они готовы сменить курс, но на что? За много лет работы в выбранной профессии, за годы, потраченные на нужды других людей, они давно забыли, к чему у них лежит душа. Но это поправимо, хотя и очень непросто.
Я убежден, что наш внутренний голос не перестает подавать нам сигналы о том, чего хочет наше внутреннее «я», просто мы давно перестали его слушать. И в этом нет никакой мистики или эзотерики. Наши внутренние глубинные установки, о которых шла речь во введении, никуда не делись, они продолжают проявлять себя ежедневно, но мы с негодованием «затыкаем им рот», так как они не соответствуют правилам, навязанным нам обществом или выработанным нами самими в течение жизни.
Замечаем мы или нет, но нас всех что-то постоянно радует и вдохновляет, а что-то отталкивает и раздражает. Над одними задачами мы работаем с удовольствием, а другие постоянно откладываем на потом. Порой нам требуется недюжинная сила воли, чтобы начать делать что-то. А иногда необходимо приложить немало усилий, чтобы прекратить делать что-то.
Я уверен в том, что:
1. Вдохновение, радость, состояние потока указывают на дела, которые соответствуют нашему внутреннему «я», нашим глубинным желаниям и устремлениям.
2. Все, что вызывает у нас скуку, прокрастинацию, раздражение, отторжение, им не соответствует.
3. Если мы больше будем делать того, что нас вдохновляет, и меньше того, что раздражает, мы станем счастливее.
4. Вдохновение и состояние потока указывают на то, что может быть положено в основу одной из главных жизненных целей.
Великий комик, сэр Чарльз Спенсер Чаплин (более известный как Чарли Чаплин), произнося речь на свое 70-летие, в частности, сказал: «Когда я полюбил себя, я понял, что тоска и страдания – это только предупредительные сигналы о том, что я живу против своей собственной истины. Сегодня я знаю, что это называется быть самим собой». И, добавлю от себя, наоборот: радость и удовольствие – это предупредительные сигналы о том, что вы на пути к гармонии с собой. Если мы, конечно, не игнорируем эти сигналы осознанно. Психолог Сьюзан Дэвид, автор книги «Эмоциональная гибкость», в своем выступлении на TED назвала эмоции данными (data), сигналами о том, что нас на самом деле волнует. «Мы прокладываем путь к лучшей версии себя при помощи своих эмоций», – говорит она.
Я вырос в стране, многие жители которой (включая меня) в юности зачитывались произведениями великих соотечественников: Толстого, Достоевского, Чехова. Герои их книг часто испытывают нравственные страдания, но для лучших из них душевные муки служат своего рода земным чистилищем, пройдя через которое они обретают новые нравственные ориентиры и переходят на следующий уровень осознанности. Их жизнь обретает смысл, их мысли – стройность и цельность. Я не социолог, но, возможно, подобная пища для юных умов отчасти послужила причиной того, что вокруг меня столько людей, принимающих страдание как благо, как расплату за прошлое, как средство очищения. Как неизбежный побочный эффект счастья. Не считая себя вправе спорить с титанами мысли, все же рискну предположить, что страдание может быть не единственным способом обрести смысл жизни, особенно после сорока. У каждого из нас широкий ассортимент скелетов в шкафу, но постоянные переживания по этому поводу не помогут нам от них избавиться и, главное, не сделают наше будущее хоть сколько-нибудь лучше. А вот умение слушать себя, следовать своим желаниям, не испытывая при этом стыда (например, за то, что мы счастливы, недостаточно для этого пострадав), действительно может помочь прожить остаток дней со смыслом.
Звучит все это значительно проще, чем кажется. Даже осознание и внутреннее принятие того, что чувство радости и вдохновения, состояние потока указывают на то, чего мы на самом деле хотим (в глубине души, а не рассудочно), не решают задачу постановки целей автоматически. Иногда поиски собственного «я» превращаются в многомесячные кропотливые раскопки.
Один из моих клиентов, допустим Дмитрий, довольно ясно понимал, в какие мгновения испытывал вдохновение и состояние потока, – когда что-то рассказывал. Он занимался продажами и неплохо справлялся благодаря тому, что ему удавалось увлечь своих клиентов, руководителей компаний, рассказами о том, как изменится к лучшему их жизнь после покупки продукта Дмитрия. В том, что Дмитрий – хороший рассказчик, я быстро убедился в ходе наших бесед. Приятный тембр голоса, правильная речь, располагающие к себе манеры. Проблема была в том, что ничто из этого Дмитрий не считал своим достоинством. Ему казалось, что он «не разбирается ни в чем», он считал себя слишком поверхностным. Я считал иначе – с моей точки зрения, умение рассказать историю является отдельным и, более того, весьма ценным талантом. И для рассказа истории не всегда необходимо быть глубоким экспертом в предмете. Например, журналистам часто приходится погружаться в области, о которых они еще недавно не слышали. При этом они, конечно, пытаются разобраться в предмете и порой делают это достаточно глубоко, но они все равно не станут такими же экспертами, как те, у кого они берут интервью. Однако читатель этого и не ждет, ему нужна интересная история, а не научная статья. Но Дмитрий упорно отрицал, что его очевидные (ему самому в том числе) таланты рассказчика могут рассматриваться как ценность сами по себе.
Как узнать, чего мы на самом деле хотим в жизни? Какие цели действительно наши, а какие навязаны извне, пусть и из самых лучших побуждений?
