– Романтик, блин, – пробурчал я и вышел.
Встал рядом с ним.
– И зачем мы здесь?
– Я есть на сайте Проза и читаю твои рассказы. Если я правильно понял, в «Я, Ты и Он» я Татьяна?
Я молчал.
– Почему все твои рассказы с открытым концом?
– Потому что я боюсь писать конец. Это как неоправданные надежды. Я не пойму, у нас сегодня литературный вечер?
– Ты неплохо чувствуешь меня. Не пробовал напрямую сказать, зачем такие сложные формы? Я же мог не прочитать рассказ.
– Я и не надеялся, что ты его увидишь. Тимофей, что ты от меня хочешь?
– Хочу твой рассказ завершить хэппи-эндом. Я хочу, чтобы ты был моим парнем.
– В смысле? – опешил я.
– А что не понятного? Я расстался с Женей и хочу быть с тобой.
– Понятно все. Нашел запасной аэродром. Я домой.
Я хотел уйти, но он взял меня за руку.
– В клубе мы позвали тебя, потому что я захотел быть с тобой, и не было сил терпеть.
– М-м-м, как у тебя все просто. А обо мне ты подумал в тот момент?
– Прости, – Тимофей виновато опустил голову. – Ты был прав тогда в подъезде. Отношения с Женей были полной фигней. Как только появляется третий, они обречены. Это будет либо привычное существование неинтересных друг другу людей, либо разрыв. Ни то, ни другое не добавляет позитива в жизнь, а только разрушает ее. Я знал об этом, но мне казалось, что это нормально для нашего сообщества, все так живут, и я смирился. Но после Лондона я понял, что хочу другие отношения, и чтобы они были с тобой. Давай вместе попробуем создать идеальные отношения. Ты же тоже этого хочешь.
– Иди в жопу, – сказал я и не смог сдержать улыбку.
– Ну как тебе доказать, что я говорю искренне?
Тимофей посмотрел по сторонам.
– О! Хочешь, я прыгну с моста в воду?
– Тут не высоко.
– Ах вот как. То есть то, что я себе яйца отморожу, тебя не волнует? Ок.
Тимофей залез на ограждение и прыгнул в воду, я даже не успел среагировать.
– Дурак, вылезай, ты замерзнешь!
– Я подсел на тебя, как наркоман на иглу, – орал Тимофей с середины реки, по пояс в воде. – А игла у тебя, что надо! Иди ко мне!
– Не пойду! Вылезай давай!
Тимофей вышел из воды, обнял меня, я не противился, хоть и стал мокрым от него.
– Ты согласен?
Я обнял его и поцеловал.
На этом мои внутренние мучения, что неправильно, что не естественно и так далее, улетучились.
Тимофей включил обогрев в салоне. Мы разделись до гола, раскидали вещи по салону, чтобы сохли и занялись неудобным, но страстным сексом.
Машина Тимофея стала нашим оплотом счастья и любви. Пытались заняться сексом дома, но наши квартиры напоминали о родителях, которых мы обманывали, и было неуютно. Время в универе было самое мучительное: ты видишь его и не можешь прикоснуться. Ждали, терпели и неслись за город, чтобы никто не увидел, чтобы насытиться друг другом. Насытиться не получалось, нас разлучала ночь, а потом снова универ, машина, ночь и так по кругу. Но когда-то этот круг должен был разорваться, так не могло продолжаться вечно…
Как-то Тимофей познакомил меня со своими друзьями-геями, и я словил паранойю. Так как с Женей у них было принято приглашать третьего и ходить на сторону, я в каждом друге Тимофея видел его потенциального бывшего партнера. Я не знал, со сколькими он спал, но понимал, что это не десять и не двадцать человек, а в разы больше. Меня это злило.
Он был у меня первым и единственным, я был неискушенный, забитый страхами и от этого мне было сложно понять, как можно спать со всеми подряд, руководствуясь только страстью и больше ничего не испытывая к человеку.
Я себя успокаивал тем, что он говорил, что любит только меня и ему больше никто не нужен. Да я ему верил, но ревность ночами вырисовывала дичайшие картинки его измен.
В субботу мы договорились встретиться около его дома, когда я подходил, увидел, как в подъезд входит Женя. Я успел придержать дверь, но сразу не вошел, некоторое время подождал. Когда услышал, как лифт тронулся с первого этажа вверх, я вошел и стал подниматься по лестнице на 16-ый этаж.
– В пакете твои диски, книжки и всякая мелочь, – услышал я голос Тимофея.
– Может, все-таки попробуем начать сначала? – спросил Женя.
Я не видел их, слышал только голоса, и мне было страшно, что мои подозрения подтвердятся.
– Нет, Жень, поздно. Я люблю Гордея.
– Любишь? Такого мне ты никогда не говорил.
– Прости.
Женя уехал, а я продолжал стоять. В тот момент я поклялся себе, что больше никогда не буду сомневаться в Тимофее. В тот год мы вместе поехали в Париж. Волшебная неделя вдвоем в городе любви!
2006 год
Родители Тимофея уехали к бабушке в Белоруссию на две недели. И он позвал меня пожить у него. Хотел проверить, комфортно ли нам будет житься как семье, как супругам.
– Мы же в Лондоне и Париже жили вместе.
– Это не то. Это отдых. А тут будни.
Конечно, я согласился.
Собирались ли мы рассказать про нас родителям? Нет. Мы планировали окончить университет, и вместе уехать в Москву. В дальнейшем мечтали перебраться в Европу, в идеале в Париж. Мы представляли себе, какой у нас будет домик в пригороде, какую мы заведем собаку и кошку, как будем путешествовать, купим еще один дом, например в Италии. И будем бесконечно любить друг друга…
Почти за две недели мы привыкли друг к другу. Мы смотрели фильмы, вместе читали, готовили еду, убирались. Однажды вечером Тимофей, обнимая меня, произнес:
– Мне страшно оттого, что скоро это все закончится. Я умру без тебя.
– Не закончится. Мы же вместе.
Мы сами себя загнали в ловушку. В прекрасную, идеальную, двухнедельную семейную ловушку. На меньшее мы уже не были готовы соглашаться. Но послезавтра вернутся родители Тимофея, и завтра я должен уехать…
Настало последнее утро…
Они вернулись на день раньше, вошли в комнату и увидели два обнаженных тела спящих в обнимку. Их сын и его однокурсник, положительный мальчик Гордей – так они меня называли и всегда ставили Тимофею в пример. Рекомендовали со мной завести дружбу.
Начался ад, которому не было ни конца, ни края.
Они сообщили о нас моим родителям. Нотации, скандалы, вопли. Мой отец не сказал ни слова, был солидарен с разгневанной матерью. Нас встречали после университета и сразу везли домой.
Университет – место, которое раньше было пыткой, стало спасательным кругом. Только там мы виделись и по несколько часов в день проводили вместе в кабинках туалета. Остальное время мы переписывались или созванивались. Несколько раз мать заставала меня за разговором и отбирала телефон.
