— Обязательно. — Раттард извлёк из кармана флакон, который всегда носил с собой.
Благодаря эликсиру, который в нём находился, он мог увидеть куда больше, чем простым зрением.
Грани толстого алхимического стекла заиграли в томных лучах голубоватой луны Марэлла. Запах эликсира, едва маг выдернул зубами пробку, наполнил комнату горьковатым ароматом. В носу у Его Величества противно засвербело.
— Апчхи! — Коннарт попытался заглушить звук, чихнув в рукав, но Раттард всё равно вздрогнул.
С укоризной посмотрел на короля (ему так можно, да), с опаской на всхрапнувшую «невесту» (не проснулась!), а потом резким движением запрокинул голову и влил в себя эликсир. Прикрыл глаза, настроился и вновь их распахнул, пугая ночные тени их инфернальным свечением.
Если бы Елена, попавшая в тело Жардетты, всё-таки проснулась от неуместного чиха, то могла бы всерьёз испугаться. Первой её мыслью была бы ассоциация с жутковатыми детьми из фильма «Деревня проклятых», которую она в своё время посмотрела за компанию с Михаилом. Зря страдала, ибо ничем серьёзным их отношения не закончились. Впрочем, нынешняя ситуация выглядела ничуть не лучше.
— Вижу скрытую силу, — маг тихо обошёл кровать, вглядываясь в энергетические центры подозрительной девы, потом отошёл к дальней стене, чтобы оценить картину издалека. — Странно.
Король стоял, не шевелясь, потому что прекрасно знал: нельзя нарушать концентрацию мага ни в коем случае.
— Нет, этого недостаточно! – с досадой проговорил Раттард. — Нужно что-то более сильное. Сейчас!
Он открыл небольшой портал – только чтобы протянуть руку и достать с одной из полок лаборатории нужный артефакт. Через пару секунд в его ладонях лежал розоватый кристалл, оплетённый тонкими нитями белого металла. Их узор был столь же искусен, сколь и сложен.
Дорогая вещица, можно даже сказать уникальная. Он купил её за баснословные деньги (разумеется, казённые) у самого Хранителя острова Мидр – одного из величайших магов.
— Проявитель истинной сути. — Еле касаясь, с благоговением маг провёл пальцем по одной из нитей, аккуратно положил его на подушку около немытой головы Жардетты.
Он помнил, как сегодня его попытка ударить её магией закончилась ничем, потому опасался, как бы и артефакт не повредился. Хвала небесам, никакого конфликта не возникло, поэтому Раттард, готовый в любую секунду прервать волшбу, аккуратно потянул из пространства Материю. Он направлял её к артефакту, чтобы тот активировался.
Камень засветился изнутри. С каждой секундой свечение становилось всё ярче и ярче, и вот оно уже вовсе не розовое, а золотистое. Окутывает голову, тонкими ручейками Силы опутывает мощное женское тело, зацикливается и…
Перед глазами изумлённых мужчин вместо груды мышц предстаёт хрупкое светловолосое создание. Глаза её закрыты (к вящему неудовольствию монарха), грудь вздымается от тяжёлого, прерывистого дыхания, словно дева за кем-то бежит. Либо от кого-то убегает.
— Что это? — вырывается у Коннарта, хотя, видит Бог, он пытался себя контролировать, дабы никоим образом не обнаружить своё присутствие в этой комнате.
— Драх его разберёт, — шепчет Раттард, пытаясь понять суть происходящего. — Это точно не иллюзия, большое тело самое что ни на есть настоящее, но как тогда?..
Он замолк. Следом за ним потух и артефакт, кажется, полностью разрядившись. Дева вновь обрела былой облик.
Они покидали комнату в гробовом молчании. Раттард разрывался между вопросами, начиная с того, что артефакт не должен был столь скоро израсходовать свой ресурс, заканчивая попытками понять, что это за зверь такой – Жардетта. Как такое вообще может быть? С таким он точно никогда не сталкивался.
Голову Коннарта занимали несколько иные мысли. В первую очередь он никак не мог забыть то дивное виденье. Её стройное тело, изящные руки, тонкие черты лица, разметавшиеся по подушке волосы цвета золотистой карамели. Она буквально дышала красотой и нежностью. И в то же время он чувствовал исходящую от неё силу. Нет, не магию, ведь он физически не смог бы её почувствовать, а силу духа.
Да, вот это дева!
Елена-Жардетта
Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Ирка?
— Вставай, лежебока, пора приводить себя в порядок! — ворчливый голос не был похож на Иркин – звучал куда ниже и грубее.
Или она тоже перепила?
Кое-как я открыла правый глаз и тут же его закрыла, ибо в окно било сильное солнце. Чёрт, не могли его зашторить?
— Пить, — прохрипела я, чувствуя это мерзкое утреннее амбрэ, от которого поможет только полоскание и чистка зубов.
И, конечно же, чашка ароматного кофе.
— Вставай, говорю, пора собираться к завтраку, — вновь проворчал неприветливый голос. — Госпожа Паталла строго-настрого наказала всем быть вовремя.
Несмотря на моё недовольство, эта злобная инквизиторша принялась стягивать с меня одеяло.
— Так, а это что такое? — вновь подала она голос. — Ты что, в купальню вчера не ходила? Сразу видно – низшая! — и столько презрения было в её голосе, что я не выдержала и таки посмотрела на неё.
Хм, довольно молодая, хотя по голосу и не скажешь. Невысокая, конопатая, плотно сбитая. В длинном платье из тёмно-синей ткани с белым воротничком и в белом же переднике, а на голове… чепчик. Тоже белый, с рюшками, делавший её и без того широкое лицо ещё шире.
Стоп, откуда взялось это чудо-юдо в моей комнате? Горничные в номер без стука не входят и уж тем более так не выглядят.
— Ты кто такая? — Я кое-как приняла вертикальное положение, голова кружилась.
По вискам словно били маленькие молоточки. Нет, и что я вчера пила, раз сегодня мне так плохо?
— Твоя горничная, — недовольно выплюнула голова в рюшках. — Ненадолго. Вряд ли ты долго здесь продержишься. Да как тебя вообще допустили до следующего этапа?
Так, а вот с этого места поподробней. Какого такого этапа? Кто допустил?
Кое-как нормально сфокусировав взгляд, я оглядела, наконец, комнату, в которой имела несчастье проснуться. Роскошь. Везде сплошная роскошь: белоснежные мраморные полы с серебристыми прожилками, такие же стены, огромная кровать под белоснежным балдахином, хрустальная люстра в виде большого цветка…
И тётка в чепчике.
— Ванну. Мне нужно принять ванну, — постановила я, боясь даже подумать о том, что вообще произошло.
Голова, как назло, трещать почти перестала, хотя лучше бы продолжала. Анализировать ситуацию было попросту страшно.
— Ты не успеешь высохнуть и одеться до начала завтрака, — ядовито ухмыльнулась горничная. — И тогда вылетишь с отбора.
От одной мысли о еде меня замутило. Нет, хотелось вовсе не есть, а пить.
— Ванна, — настойчиво проговорила я. — Но сначала пить!
