– Мой отец склонен верить Руминскому, который утверждает, будто ты совершенно некомпетентен.
– Мы не дали его стране превратиться в пепел прямо у него на глазах.
– А еще Транавия привела сюда целую армию, – отметила Катя. – Я уж не говорю об ущербе, который Чирног нанес сельской местности. Это не самая благоприятная ситуация, Серефин.
Он не мог этого отрицать. Вздохнув, он прижал ладонь ко лбу.
У него болела голова.
– Но надежда еще есть, – тихо сказала Катя. – Просто на это уйдет время.
– За это время на фронте умрут еще сотни людей, – ответил Серефин.
Он искренне ценил ее старания. Но он хотел что-то сделать. Честно говоря, ему хотелось домой. Может быть, с этого и следовало начать.
– Мне нужна какая-то гарантия, что, пока я буду разбираться с Руминским в Гражике, твой отец не забудет про мирный договор, – сказал Серефин.
– Калязин практически пал, а наши северные соседи могут вторгнуться сюда в любой день, – ответила царевна. – Я уже несколько месяцев пытаюсь перебросить войска на север, но меня никто не слушает.
Серефин нахмурился.
– В отличие от нас, Империя Аэций не ослаблена столетней войной, – сказала Катя. – Они уже очень давно за нами наблюдают. – Она сделала паузу. – Мой отец нездоров, Серефин. Я не знаю, сколько еще ему осталось. Будет замечательно, если мы сможем прийти к соглашению в ближайшее время, но если нам придется подождать, пока общественное мнение не уляжется и я не займу трон…
– Я не могу допустить продолжения войны, – решительно сказал Серефин.
Она кивнула:
– Понимаю. Значит, будем стоять на своем. И что касается твоего брата…
– Оставь его
– Серефин.
– Катя, если бы не он, мы все были бы мертвы.
– Из-за него погибли тысячи людей.
– Нам придется смириться с этой моральной дилеммой. Транавия нестабильна. Мне нужно убедиться, что Стервятники под контролем, а это будет невозможно без помощи Малахии.
– Мы с тобой неплохо поладили, но, если он выкинет то же самое, что и в прошлом году, я отправлю лучших наемных убийц Калязина за его головой.
– И разрушишь хрупкую дружбу между нашими странами? – Серефин сильно сомневался, что калязинские убийцы представляли хоть какую-то угрозу для Малахии.
– Не обманывай себя, Серефин. Нас еще долго будут ненавидеть за то, что мы пошли на компромисс. И все же я готова рискнуть, если это позволит избавить мир от кого-то вроде Малахии.
– Ты можешь пообещать, что твои боги не сожгут Транавию дотла?
– У вас больше нет магии крови.
Серефин ничего не ответил. Малахия займется этим вопросом, как только они окажутся дома. Может быть, магию крови уже не вернуть, но его брат непременно попытается это сделать.
– Что-то это не похоже на обещание.
– Поговори об этом с Надеждой. Во внутренней иерархии Церкви вот-вот начнутся кардинальные изменения, так что у нас просто не будет времени на вашу ересь.
Этого было достаточно. Серефин не знал, как далеко может зайти этот разговор, учитывая, что Калязин так и не признал его полномочий, а у Кати не было настоящей политической власти. Они находились в том же положении, как и в тот день, когда судьба свела их в маленькой калязинской деревне.
Но теперь у них была надежда. Конечно, ему еще предстояло отнять трон у Руминского. Жанетта согласилась выступить против своего отца, и они оба прекрасно понимали, что этот человек не сдастся без боя.
Но, так или иначе, Руминскому придется отступить. Серефин больше не бежал от трудностей. Он был королем.
57
Надежда Лаптева
«Мир когда-нибудь наступит. Я должна в это верить, потому что у меня больше ничего не осталось».
Отрывок из дневника Милены Шишовой
Вокруг царила глубокая тишина.
Надя не понимала, что именно они сделали. Возможно, им удалось связать Чирнога, но все остальные боги тоже молчали. Как только она очнулась, у нее по щекам потекли слезы. Анна, сидевшая у кровати, забралась к Наде и положила голову ей на плечо.
– Что мы сделали? – прошептала Надя.
Какое-то время Анна молчала.
– На это было трудно смотреть. Вы менялись, искажались, а потом просто попадали на землю. Солнце погасло, и наступила ужасная, абсолютная тишина.
– Но ведь я жива?
Анна взяла Надю за руку, поднимая ее ладонь чуть выше. Надя дернулась, не совсем понимая, что она видит. Кончики мизинца и безымянного пальца на ее левой руке исчезли.
– Ох, – прошептала она, глядя на это непривычное зрелище. Может быть, боги все-таки ей помогли.
Что-то дрогнуло у нее в груди.
– Где Малахия? – спросила она.
Анна не торопилась отвечать, и Надю охватила паника. Она находилась в самом центре бури и выжила, а это значит, что с ним все должно быть в порядке.
– Пойдем со мной, – наконец тихо сказала Анна.
Она медленно поднялась с кровати. У Нади болело все тело, а тишины в голове было достаточно, чтобы у нее началась мигрень.
– Я не могу, эм, посмотреть…
– Нет. Только рука. Все остальное в порядке.
Надя улыбнулась:
– Подумай, что сказал бы отец Алексей. – Она начала рыться в сундуке, который стоял в изножье кровати, чтобы найти что-нибудь из одежды.
На лице Анны промелькнуло странное выражение, а затем она сказала:
– Я думаю, он бы гордился тобой.
Надя замерла и уставилась на груду вещей, пытаясь проглотить слезы. Она вытащила из сундука черное платье с красной вышивкой на манжетах и торопливо натянула его через голову. Ей в голову пришла мысль заплести косу, но она быстро оставила эту идею. Она больше не была той девушкой.
Анна провела ее по коридору. Кажется, они находились в большом доме с довольно скромной отделкой. Монахиня сжала Надину руку, прежде чем осторожно постучать в дверь и распахнуть ее плечом.
Надя не знала, чего ожидать, но мысленно готовилась к самому худшему. Она боялась, что Малахия умер или окончательно превратился в чудовище, жестокое и недосягаемое.
К ее удивлению, Малахия оживленно спорил с Серефином, а Париджахан устало слушала их перепалку, сидя в углу. Он опирался на костыли. Почему он…
О.
Его левая нога отсутствовала чуть ниже колена. Чирног до последнего пытался забрать то, что ему причиталось. Наконец Малахия заметил ее, и на его лице расплылась измученная, но самая счастливая улыбка, которую она когда-либо видела. Она еле удержалась от того, чтобы не броситься к нему.
