«Нет. Сначала ты».
Воздух искрился весельем. Надя почти приблизилась к тому, чтобы увидеть бога, и к этому невозможно было подготовиться. Она подошла к краю озера, чувствуя, как ее напряжение нарастает с каждой секундой.
Что-то бурлило в темной воде. Оно подплывало все ближе и ближе, пока мокрое, извивающееся щупальце не выползло на берег, свернувшись спиралью у Надиных ног. Наконец над водой появилась громадная, почти человеческая фигура, окруженная еще десятком щупалец. Его глаза были замотаны грязными тряпками. Ракушки прилипли к его коже и свисали с мокрых прядей растрепанных волос.
Его рот растянулся в улыбке, обнажая ряд сломанных зубов.
– Звездан. Значит, ты все еще существуешь.
– Существую.
– И ты еще не сошел с ума?
– Я бы сказал, не больше, чем обычно.
– Интересно.
Надин мозг рационализировал форму Звездана точно так же, как это было с Малахией. Сознание девушки воспринимало только те фрагменты, которые знакомы человеку, защищая от всего, что находилось на совершенно другом уровне познания. Она прижала пальцы к глазу на ладони, жалея, что ее перчатка исчезла вместе с церковью.
– Даже мои утонувшие жрецы не смогли этого пережить, – задумчиво сказал Звездан.
Но Надю не волновали жрецы этого бога. Как долго он находился взаперти? И что случилось с его жрецами? Может, они продолжили поклоняться Звездану в его отсутствие? Ее собственная богиня умерла, так что вопрос поклонения несуществующему божеству оставался открытым.
Хотя Звездан не умер, а просто был заперт на протяжении столетий.
Она чувствовала, что бог пристально наблюдает за ней из-под закрытых век. Скорее всего, под ними скрывались пустые глазницы.
– Это ты нас освободила? – спросил он.
– Нет, – мягко сказала она. – Что ты собираешься делать со своей свободой?
– Мне есть о чем позаботиться. Пока меня не было, многие впали в ересь. Многие забыли ужасы бездны. Я заставлю их вспомнить.
Надя прищурилась, не отрывая взгляда от воды.
– Так ты не будешь мстить за то, что тебя заперли? И почему ты вообще оказался в ловушке?
Щупальца Звездана беспрестанно двигались, разбрызгивая воду.
– Кому бы я мог отомстить? Мою волю гораздо легче исполнить в этом мире. Этим я и займусь.
– Остальные разделяют твое мнение? Те, кого заперли?
– Спроси их сама. Я уверен, что они придут, если ты позовешь, маленький клирик. В тебе горит искра того, что нам еще никогда не доводилось пробовать. Они не смогут устоять, – бог находился совсем рядом. – Кто ты? – с любопытством спросил он.
Надю обдавал гнилостный запах его дыхания. Она чувствовала странный холод его присутствия и старалась не шевелиться.
Ей постоянно задавали этот вопрос, но она не могла на него ответить. Какой силой обладали падшие боги? И, если они хотели ее поглотить, что она могла сделать в ответ? Она, которая всю жизнь заимствовала магию у богов, которая могла выдержать гораздо больше, чем положено любому смертному, и которая тосковала по этой силе, как не тосковал ни один человек на свете.
Она разжала пальцы левой руки, позволяя проклятому глазу моргнуть и открыться, а затем хлопнула ладонью по лбу Звездана. Он замер, и каждая частичка его тела застыла, воздух застрял в горле. Ей стало интересно, нужно ли ему дышать? Разве богам нужен воздух в легких?
Ее глаза заволокла белая пелена, и она увидела океан темной воды, темной силы. Она могла опустить руку в воду и взять все, что только пожелает.
Все могло быть наоборот. Боги даровали Наде свои чары, но она также могла забирать их силой. Правда, еще не знала, что для этого нужно. Сколько энергии ей на это понадобится?
Она опустилась на колени у края черной воды и сделала большой глоток.
Тени на ее коже доходили до плеча. Было ли разумно поступать так со Звезданом? Скорее всего, нет, но это ее не остановило. На свете вообще осталось не так много вещей, которые могли бы ее остановить.
– Мы не можем уехать, только не сейчас, – сказала Катя, со стуком поставив на стол полную бутылку вина.
Надя закатила глаза. Иногда Катя так сильно напоминала Серефина, что это даже пугало.
– Почему нет? – спросила Надя. По дороге из церкви ее охватил странный мандраж, а солнечный свет больно резал глаза. К счастью, их группа покинула боярский дом, и она наконец смогла расслабиться. В гостинице было больше народу, чем хотелось бы, но в камине горел жаркий огонь, и леденящий холод сотворенной ею магии начал покидать ее кости.
– Мы должны выяснить, что произошло с теми пустыми могилами.
Рашид, который уже собирался сесть рядом с Надей, слегка нахмурил брови и выпрямился:
– Знаете, пожалуй, я не хочу участвовать в этом разговоре. Позвольте мне жить в блаженном неведении.
– Половина могил на кладбище пуста, – сказала Остия.
– Ну вот, ты все испортила, – раздраженно вздохнув, Рашид опустился на стул.
Надя заглянула в его тарелку:
– Они подают селедку?
– Тебе не разрешается есть с моей тарелки, ты, варварское чудовище.
– От старых монастырских привычек трудно избавиться, – сказала Надя, взяв кусок хлеба, и стащила с его тарелки кусочек селедки. Он сделал вид, что ничего не заметил.
Рука Рашида лежала на столе. У него не было татуировок, насколько она знала, но его предплечье выглядело так, будто на коже отпечатались виноградные лозы, покрытые странными, незаживающими порезами. Катя и Остия обсуждали пустые могилы. Прислушиваясь к их разговору вполуха, Надя взяла Рашида за запястье и потянула его за руку. Он проследил за ее взглядом и поморщился.
– Что это? – спросила она.
– Я не знаю.
В этот момент к ним присоединилась Париджахан. Увидев странные отметки на руке Рашида, она широко распахнула глаза.
– Нет… – прошептала аколийка.
Рашид покосился на Катю и Остию, но они были слишком поглощены разговором.
– Надя знает, все в порядке.
Париджахан выдохнула сквозь зубы:
– Не здесь.
Надя провела пальцем по виноградным лозам на его предплечье и нахмурилась еще сильнее. Она не знала, какая магия могла бы оставить такие следы, кроме… Девушка вздрогнула, подумав о своей руке. Божественность и скверна – все одно и то же. Они с Рашидом встретились взглядами, и беспокойство, застывшее в его глазах, пронзило ее в самое сердце. Он бежал от этого всю свою жизнь, но все оказалось напрасно.
Она ободряюще сжала его ладонь:
– Мы справимся.
– Не могу поверить, что ты украла мою еду. Я ведь попросил этого не делать, – ответил он.
