– Заткнись.
Катя вопросительно подняла бровь:
– Ты не должна по нему скорбеть.
– Не твое дело.
– Тебе стоит быть осмотрительней. Я не смогу защитить тебя от тех, кто возложит всю вину за произошедшее на твои плечи.
– За что именно? За его смерть? Или за смерть Маржени? А может быть, за Транавию, которая лишилась магии крови?
Катя побледнела и, понурив плечи, опустила ноги на пол. Теперь царевна выглядела не такой дерзкой и высокомерной, как прежде.
– Чего ты от меня хочешь? – спросила Надя.
– Разве это не очевидно? Если этот мальчишка… Боги, если они оба сделали то, о чем ты говоришь, то ты единственная, кто может нам помочь.
– Я только что упала с горы, после того как любимый мной человек убил мою богиню, а потом и сам был убит прямо на моих глазах. Катя, я не собираюсь никому помогать.
Царевна вздрогнула:
– И не смей больше говорить про зубы Малахии.
– Я и не собиралась, – тяжело вздохнула Катя. – Я бы солгала, если бы сказала, что сожалею о его смерти. Но мне жаль, что это причинило тебе боль.
– Боги, да ты просто сама тактичность.
Катя пожала плечами:
– Он убил тысячи калязинцев, и это только его личные заслуги. Представь, сколько жертв на счету его проклятого культа.
– Прекрати говорить о нем.
Запустив пальцы в свои темные локоны, Катя поднялась на ноги и принялась расхаживать из стороны в сторону:
– Так ты говоришь, что лишила транавийцев магии крови?
Надя не была в этом уверена. Марженя сказала, что они просто забудут, как творить магию. Может быть, они могут снова научиться читать заклинания, а может, все их магические способности утеряны навсегда. Судя по реакции Малахии, последнее предположение было ближе к истине.
– Я не знаю.
Катя посмотрела в окно.
– Нам пора уходить отсюда, – она прошептала эти слова так тихо, что Надя с трудом уловила их смысл.
Они с Рашидом обменялись озадаченными взглядами. Так ничего и не объяснив, царевна схватила недопитую бутылку с вином и выскочила из комнаты.
– Это было бесполезно, – сказала Надя, делая глоток чая. – Что случится с миром, если боги решат, что он им больше не интересен? – она нахмурилась. – Как нам пережить восстание чудовищ, которые обезумели за годы, проведенные во тьме?
– Я не готов к таким разговорам, – весело ответил Рашид.
Она одарила его тусклой улыбкой, когда дверь в комнату тихо открылась. Вокруг Нади обвились теплые руки, и на ее голову опустился чей-то подбородок. Она знала, что это Париджахан, но промелькнувшая черная прядь заставила ее сердце биться быстрее.
Надя не знала, как справиться с тем, что дорогие ей люди сперва возвращались к ней, а затем покидали ее навсегда. Сначала Костя, потом Малахия. Кого еще заберет у нее жестокая судьба?
– Вам обоим нужно уехать, – сказала она, склоняя голову к руке Париджахан и переплетая с ней пальцы. – Возвращайтесь в Аколу, пока еще не поздно.
Когда Рашид поднял взгляд на Париджахан, от Нади не ускользнуло выражение надежды и жалобной мольбы, на мгновение исказившей его лицо. Для них это была чужая война, чужие боги. Они могли бы уйти живыми и невредимыми. Наде отчаянно хотелось, чтобы ее друзья отправились домой, ведь тогда ей не придется видеть, как они умирают.
Париджахан вздохнула.
– Они хотят, чтобы ты вернулась, – тихо сказал Рашид.
Его слова многое проясняли. Вот почему Париджахан казалась такой расстроенной во время их путешествия в Тачилвник. Но это не объясняло их тайных разговоров с Малахией: старые друзья явно сердились друг на друга. Париджахан бежала от того, что ждало ее дома, но вряд ли это могло быть хуже надвигающегося шторма, который вот-вот накроет весь Калязин.
– Нет, не хотят, – ответила аколийка. – Цветистые письма с мольбами о прощении никогда не бывают искренними.
– Твои кузены не стали бы…
– Рашид, не будь дураком, – решительный тон Париджахан насторожил Надю, и она озадаченно нахмурилась. – Мы можем умереть здесь или умереть там.
– Хотя бы подумай об этом, – мягко сказала Надя.
Аколийка еще крепче обхватила ее руками:
– Я тебя не брошу. Только не теперь, когда мы потеряли его.
– Он уже был потерян, – пробормотала Надя. – Я знала, что лес его убьет, но и подумать не могла, что все случится именно так.
Париджахан замерла, а Рашид бросил на нее очень странный взгляд. Почему бы ей не взять всю вину на себя? Ведь она с самого начала знала, что Малахия не вернется из леса, только не ожидала, что его убьет Серефин. Но, в любом случае, это было неизбежно. Она вступила в игру против него, и он проиграл.
А ей досталось разбитое сердце.
– Даже если ты заранее задумала… – начала Париджахан.
– Задумала, – подтвердила Надя. – И очень сожалею о том, что сделала, но пути назад уже нет.
В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ввалилась Катя, таща за собой за запястье одного растерянного мага крови.
– Садись, – сказала Катя.
Сверкнув глазами, Остия продолжила стоять до тех пор, пока царевна сама не опустилась на стул. Ее и без того криво постриженные волосы свалялись комками, а повязка больше не прикрывала пустую глазницу, обрамленную шрамами.
Она тихо выругалась на транавийском и сняла с бедра книгу заклинаний, бросив ее на стол. В комнате воцарилась напряженная тишина.
Предплечья Остиии были испещрены свежими порезами. Некоторые из них уже начали покрываться коркой, а из других продолжала течь вязкая кровь, но девушка держалась так, словно ничего не замечала.
– Ничего не выходит, – прошипела она.
– Попробуй еще раз, – настаивала Катя.
– Подождите, – вмешалась Надя, но тяжелый взгляд царевны тут же заставил ее осечься, и она откинулась на спинку стула.
Остия покачала головой и, открыв свою книгу заклинаний, озадаченно нахмурилась.
– Я даже не могу их прочесть, – сказала она надломившимся голосом.
– Можно? – спросила Надя, нерешительно протянув руку за книгой.
Остия молча кивнула в ответ. Перевернув несколько страниц, Надя убедилась, что могла прочесть написанный текст: он совершенно точно был на транавийском, но в словах как будто не было смысла. Словно им не хватало чего-то важного.
– Для меня это выглядит как полная бессмыслица, – сказала Остия.
– Мы уезжаем, – объявила Катя. – Вы достаточно долго упивались своим горем и жалели себя. Пора отправляться в Комязалов. Мне нужно поговорить с отцом.
