Серефин затянул бинты, с ужасом ожидая того момента, когда калязинка придет в себя.
– Ты должен рассказать мне, что происходит.
Рука Малахии, касавшаяся дерева, выглядела искривленной и неправильной, а его железные когти впились в ствол. На его щеке открылись глаза странных цветов: бледные и кровоточащие, темные и пустые. Они исчезли так же быстро, как и появились.
– Я собирался бороться с этим, – тихо сказал он. – Больше всего на свете меня пугает осознание того, что я могу полностью потерять себя, и, если этот бог победит, так и произойдет. Но…
Серефина очень встревожило это «но».
– Нет смысла сопротивляться. Пусть мир сгорит. Мы пытались это исправить.
– Sznecz.
– Это не сработало. Ничто не сработает.
– Ты всегда ударялся в крайности, Малахия, – сказал Серефин.
– Я бы мог сказать то же самое про тебя, – ответил тот, прижимая руку к груди.
Серефин поморщился.
– Я не хотел тебя убивать. Это был Чирног, – сказал он. – Я… не мог его остановить.
– Может, мне и стало бы легче от этих слов, но ты путешествовал в компании Voldah Gorovni.
Серефин вздохнул.
– Наша встреча с Катей была всего лишь совпадением. Я просто делал все возможное, чтобы остаться в живых.
– Разве твои намерения имеют значение, если в итоге это привело к моему убийству?
– А твои намерения имели значение, когда ты убедил моего отца убить меня? – он коснулся шрама на своей шее.
Малахия едва заметно улыбнулся. На его лице промелькнуло какое-то странное выражение.
– Подожди. Он не…
– Нет, – сказал Серефин, предвосхищая его вопрос. – Клариса, бывшая королева, чьи махинации остаются загадкой, имеет честь быть нашей матерью. Я не знаю, кто твой отец.
– Ох, – тихо выдохнул Малахия. – Кажется, я немного ее помню. Ее и какую-то другую женщину.
– Наверное, ты говоришь о Сильвии, сестре Кларисы. Она притворялась твоей матерью, когда мы были детьми.
Малахия нахмурился. За весь разговор он ни разу не взглянул на Серефина.
– Что ты задумал, Малахия?
– Я никогда этого не рассказываю. Ни за что. Никому. Я ничего не говорил Живии. Я не обсуждал свои планы с Париджахан или Рашидом. Я не делился этим с… – он немного помолчал, а затем решительно добавил: – Надеждой.
– И посмотри, к чему тебя это привело.
– Я не знаю, что делать. Я не вижу выхода. Думаю, нам не на что надеяться. Мы истратили все наши шансы.
– Ты позволишь этому старому богу поступать по-своему? – гневно спросил Серефин.
– Этот старый бог хочет уничтожить божественную империю Калязина, – сказал Малахия.
– Тебя все еще это волнует?
Малахия наконец посмотрел на своего брата с безумным выражением лица.
– Серефин, это единственное, что по-настоящему важно. Они уничтожат нас, если их не остановить. Ты и сам это знаешь. Ты так отчаянно пытался выбраться из-под контроля Велеса…
– Это совсем не то, что я от тебя ожидал.
– Ты меня не знаешь.
Это было простое утверждение, и, возможно, Малахия не хотел, чтобы оно прозвучало так резко. Это была очевидная правда. Единственное, что они действительно знали друг о друге, – это их бесконечные предательства.
Серефин рассеянно стряхнул мотылька со своего плеча, с сожалением вспоминая о том, как Катя приказала отрезать рукава его мундира.
– Полагаю, что нет.
Хотел ли он знать своего брата? Серефин подозревал, что истинное лицо Малахии можно было увидеть лишь в те моменты, когда он находился рядом с Надей.
– Это очень удобно, – тихо сказал Малахия, – свалить мое убийство на Чирнога.
– Хочешь, чтобы мы стали врагами? Прекрасно. Я могу бросить тебя на произвол судьбы. Могу вернуться домой и сделать все возможное, чтобы распустить Стервятников. Ты можешь сжечь этот мир дотла, но тогда я возьму все, что у тебя осталось, и брошу в огонь.
Закрыв глаза, Малахия глубоко вздохнул. Он прислонился к дереву, и по его телу пробежала дрожь.
– Нет, я этого не хочу.
– Мне так не кажется.
Малахия сполз вниз, усаживаясь у подножия дерева.
– Что случилось? – спросил Серефин.
Крошечная морщинка исказила татуировки на лбу Малахии.
– Я думал, что мой план работает. А потом этот мальчишка опутал вас своей магией. Он пытался убить тебя, потому что ты боролся с Чирногом.
– Не думаю, что ему это удалось. Тем более я уже умирал, – с сомнением сказал Серефин. – А что произошло потом?
– Потом? – озадаченно переспросил Малахия. – Ох. Я вырубил его и вернулся, чтобы нейтрализовать силу Чирнога.
– Ты можешь это сделать?
Лицо Малахии исказилось. Он осторожно закатал рукав, обнажив переплетение глубоких ран. Это выглядело так, будто каждый порез, который он когда-либо делал на своем предплечье, снова открылся. Серефин поморщился.
– У Чирнога есть особые способы выразить свое неодобрение, – он наклонил голову. – Как и свою благосклонность. Мальчишка пожертвовал еще одним пальцем, чтобы использовать магию бога на вас троих.
– Подожди… так мы больше не заперты здесь?
Малахия не ответил. Серефину хотелось закричать.
– То есть лидер культа валяется без сознания, а мы еще не попытались сбежать?
– Зачем? Куда мы пойдем?
– Чтобы выжить! Домой!
Серефин принялся нервно расхаживать по кругу, а затем сел на пол перед Малахией. Они не могли уйти, пока Кацпер оставался без сознания, к тому же он не хотел бросать калязинскую девчонку, будь проклята его сентиментальность. Он старался не подходить слишком близко к дереву. Воспоминания о том, как его утащили под землю и опутали огромными корнями, были еще слишком свежи.
– Ладно, – выплюнул он. – У тебя явно есть план. Давай его обсудим.
– Что?
– К сожалению, мы впутались в эту историю вместе. Значит, и выбираться из нее будем тоже вместе.
– Я не могу ничего планировать без ведома Чирнога.
– И?
Малахия провел руками по лицу:
– Что, если он заставит меня обернуться против тебя?
– Будем разбираться с проблемами по мере их поступления. К тому же это прозвучало так, словно тебе совсем не хочется меня предавать.
Малахия пренебрежительно махнул рукой.
– Что случилось, когда ты, – Серефин запнулся, – убил того человека?
Малахия посмотрел на свои руки. Они дрожали.
