– Я не собираюсь спрашивать о твоем брате, – сказал Миломир.
– Хорошо.
– Если он покажется в городе, Катя его убьет.
Серефин взглянул на Малахию, который ехал с другой стороны от него. Он задумчиво грыз ногти, отрешенно уставившись в темноту.
– Куда же я его дену? Царевне необязательно знать, что он жив.
– Думаешь, я буду укрывать военного преступника?
– Справедливо, – со вздохом согласился Серефин.
Миломир провел рукой по своим темным волосам. Он был красивым парнем, хотя и слишком угрюмым на вкус Серефина.
– Ты следил за нами с тех пор, как мы поднялись в горы? – спросил он, меняя тему разговора, чтобы лишний раз не раздражать калязинца.
– Более или менее.
– Как?
Миломир достал из кармана маленький металлический диск и протянул его Серефину. На ощупь металл оказался довольно горячим. Серефин никогда не видел ничего подобного.
– И как же ты это использовал?
– С трудом. Особенно когда ты исчез с карты.
Серефин не был уверен, где именно он «исчез с карты»: в хижине Пелагеи или в храме культа. Он протянул диск Малахии, который принялся вертеть его в своих бледных пальцах, нахмурив брови. Серефин понятия не имел, из чего он сделан, но, возможно, у Малахии были хоть какие-то догадки. Каким образом царевна могла следить за ним?
Он хотел знать больше. Культ, с которым им пришлось столкнуться, был единственным в своем роде, или существовали и другие? Калязин притворялся таким правильным и набожным, но под этой золоченой маской скрывалась пугающая тьма.
– Почему наша любимая царевна так отчаянно пытается меня найти? Я политический заключенный? Если так, то я точно совершу попытку побега, – сказал Серефин.
– Спасибо, что предупредили меня.
– Всегда пожалуйста.
– Я не понимаю, как работает разум царевны, но, когда вражеский король бродит по сельской местности твоей страны, трудно сосредоточиться на чем-то еще.
– Значит, у нее благородные намерения, – Миломир приподнял бровь.
– Ладно, скажу ей это при встрече.
Миломир выглядел так, словно хотел рассмеяться, хотя Серефин не был уверен, что это вообще возможно.
По полям пронесся сильный ветер. Ледяная корка начала трещать под копытами лошадей, и Серефин нахмурился, ерзая в седле. Он ощутил чье-то присутствие. Руслан выпрямился и поднял голову. Малахия издал странный, хриплый стон. Его глаза помутнели, а один из них подернулся кровавой пленкой. У него из носа потекла кровь, и он осторожно коснулся своего лица кончиками пальцев.
Серефина охватило дурное предчувствие, и он почувствовал, как холодеет у него в животе.
Тело Малахии дернулось в сторону, и он выпал из седла.
Он больше не был Малахией.
Вот дерьмо. Серефин кое-как спрыгнул с лошади, приземлившись прямо в грязь. С тех пор как он потерял глаз, его ощущение пространства немного исказилось. Он не обращал внимания на тревожные крики калязинских солдат, которые уже нацелили на него свое оружие. Хлопнув по боку ближайшей лошади, Серефин спугнул ее, чтобы незаметно вытащить из-за пояса солдатский кинжал. Вряд ли такое оружие могло ему помочь, но это было лучше, чем ничего. Он скучал по своей магии. Пока Миломир пытался восстановить порядок, а Малахия превращался в чудовище, вокруг Серефина собралось целое облако мотыльков.
«Проклятье, что случилось? С ним все было в порядке».
«Едва ли, – ответил Велес. – Он себя не контролирует».
«Почему он не может избавиться от Чирнога, как это сделал я?»
«У тебя есть душа, и ты пожертвовал частью себя, чтобы отвлечь внимание. К тому же ты не был нужен Чирногу. Он всегда хотел заполучить этого Стервятника».
Малахия пренебрежительно относился к пропаже своей души, но что, если все дело было именно в ней? Хотел ли Серефин помочь Черному Стервятнику? Или он просто ждал подходящего момента, чтобы его уничтожить? Сможет ли он вновь поднять руку на своего брата? Чтобы остановить Чирнога, нужно было остановить Малахию.
Вот только… Серефин не хотел его убивать.
Железные шипы, покрытые кровью, прорвались сквозь одежду Малахии. Его рот наполнился железными гвоздями, а глаза почернели. Серефин смутно осознавал, что никогда не видел Малахию в таком состоянии. Может, только в промежуточных стадиях, но тогда его брат все еще мог себя контролировать. Тяжелые черные крылья разорвали его мундир, а в волосах появились закрученные рога. Из его глаз сочилась кровь, а их у него было немало.
Дорогу Серефину преградил Миломир, нацеливший копье на Малахию. Серефин раздраженно выдохнул. Малахия переломил копье пополам и стащил солдата с лошади. Серефин проскочил между копытами испуганного животного, схватил Малахию за шиворот и стянул его с Миломира за мгновение до удара, но тут же оказался прижат к земле.
– Чертов идиот, я же пытаюсь тебе помочь, – процедил Серефин сквозь стиснутые зубы и, подтянув ноги, сбросил Малахию со своей груди.
Малахия приземлился на ноги, готовясь нанести новый удар.
В этот момент между ними встал калязинский солдат, и Серефин просто не успел выкрикнуть предупреждение. Они должны были держаться подальше. Они просто не могли сражаться со Стервятником, не говоря уже об этом чудовище, в которого превратился Малахия. Он был живым воплощением ужаса.
Серефина окатил фонтан кровавых брызг, и солдат упал на землю.
Малахия склонил голову набок.
О нет. Тяжело сглотнув, Серефин перепрыгнул через мертвого солдата и врезался в Малахию, прежде чем тот успел напасть на кого-то еще. Прижав грудь Стервятника коленом, Серефин приставил нож к его горлу, понимая, что это не остановит чудовище, но зато даст им обоим передышку.
– Малахия, мне нужно, чтобы ты пришел в себя. Я изо всех сил стараюсь тебя защитить, но не знаю, на сколько меня хватит.
Из груди Малахии вырвалось низкое рычание. Серефин ударил его локтем прямо в лицо.
– Я не твоя драгоценная клиричка. У меня нет времени с тобой церемонничать, так что я буду приводить тебя в чувство как умею, – он снова ударил Малахию по лицу и получил в ответ злобное шипение. Что ж, по крайней мере, Стервятник мог чувствовать боль. – Ты продал свою чертову душу за капельку власти. Ты убил богиню. Ты усугубил и без того ужасную ситуацию. Если калязинцы захотят тебя повесить, я не смогу их остановить, Малахия.
Выражение Малахии изменилось. Его черные глаза посветлели до странного сероватого оттенка.
– Серефин.
– Czijow, брат мой.
Высвободив руку, Малахия прижал странный металлический диск к груди Серефина.
– Отпусти меня, – прошептал он. – Ты должен мне доверять.
