– Что ты сказала, милая? – спросила Остия.
Она перевернулась на спину.
– Мы вляпались по самые уши.
– Так и есть.
– Катя не стала афишировать мое имя, так что, наверное, я смогу дожить до завтра.
Руки Рашида зудели под рукавами. Теперь цветы появлялись и исчезали сами по себе. Это было страшно неудобно. Надя предлагала обсудить это с Остией… Он рассеянно потер кожу на руках.
Париджахан села на подлокотник его стула, и он склонил голову к ее предплечью.
Надя лежала совершенно неподвижно, уставившись в потолок.
– Я ненавижу это чувство, – прошептал он.
– Знаю, – ответила Париджахан, проводя рукой по его волосам.
Может быть, если бы он не спрятал свою силу так глубоко, она бы не пыталась так отчаянно выбраться наружу, разрывая все на своем пути. Может, они могли бы остаться в Аколе и все было бы в порядке.
Но он сам в это не верил. В ту ночь, когда Париджахан пробралась в комнату Рашида и разбудила его, шепча, что она собирается отомстить и что они должны бежать, он не понимал, во что ввязывается. Тогда он не знал, что она спасает его. Он вообще не считал себя важным.
– Неужели тебе никогда не хочется вернуться обратно? – спросил он.
Она вздохнула, склонив голову к его макушке.
– Иногда. Но мне кажется, что я бы уже никогда не почувствовала себя как дома.
– Нет?
Париджахан издала задумчивый звук.
– Только если бы ты был со мной. Но если ты вернешься…
Его запрут. Выкачают из него все соки.
– Здесь магия работает по-другому, – сказал он, нахмурившись. – Почему в Аколе все иначе?
Остия вскинула голову:
– Перестань шептать. Я же пытаюсь подслушивать!
– А это считается подслушиванием, если мы все находимся в одной комнате? – спросила Париджахан.
– А ваше владение магией – это секрет? – парировала Остия. – Просто я знаю об этом уже несколько месяцев.
Париджахан широко распахнула глаза, а Рашид судорожно сглотнул, холодея от страха. Надя наконец-то села и облокотилась на ножку стула.
– Что? – спросила Париджахан напряженным голосом. Остия склонила голову набок. – Как ты узнала?
– Ты хорошо это скрываешь, но моя работа – проверять, чтобы рядом с Серефином не было сильных магов, о которых я не знаю.
– Так, значит, ты сочла нас безобидными.
– Как я поняла, вы не представляли угрозы для его жизни. Это непонятная магия, призрачная, как туман, – транавийка махнула рукой. – Несовершенная. Я подумала, что раз вы никогда ее не использовали и даже не упоминали о ней, то хотите оставить все в тайне. Поэтому я и не стала никому говорить. Но не буду отрицать, что мне любопытно. Мы мало что знаем об аколийских магах.
Рашид нахмурился. Ему совсем не понравилось, что его назвали безобидным.
– Потому что аколийских магов не так много, – сказал он. – Они быстро перегорают.
Остия слегка нахмурилась:
– Что это значит?
Надя с интересом выпрямилась.
Рашид перевел взгляд с одной девушки на другую: они обе были магами.
– Они всего лишь инструменты. Когда Траваш заставляет мага израсходовать всю его силу, он умирает.
Остия взглянула на Надю:
– А с клириками такое случается?
– Боги дают ровно столько магии, сколько может выдержать клирик, – сказала Надя. – Хотя мы всегда можем получить больше, – она поморщилась. – Но боги всегда могут остановить поток силы, если захотят. Я не думаю, что клирики когда-либо умирали из-за магии.
Остия кивнула.
– Если бы Кацпер попытался использовать заклинание из моей книги, то у него, вероятно, заболела бы голова и заклинание бы не сработало. Я не могла сотворить заклинание из книги Серефина, потому что он сильнее нас обоих. И я не думаю, что на свете есть маг крови, способный сотворить заклинание из книги Малахии.
От Рашида не ускользнуло болезненное выражение, промелькнувшее на лице Нади.
– Мы не просто так покупаем книги с уже написанными заклинаниями. Писари создают заклинания, чтобы контролировать поток силы. Таким образом маг не может сотворить чары, которые его убьют.
– Значит, дело не в том, что это две разные концепции: просто у них разные названия, – сказала Надя.
– Да, это два разных способа справиться с магическим истощением. Мы стараемся этого избегать. Но магия все равно может тебя убить, если ты переутомишься. Какие у тебя способности? – спросила Остия, глядя на Рашида.
Он неуверенно покачал головой.
– Она может влиять на разные вещи, – он указал на Париджахан, которая ответила ему хмурым взглядом.
– В хорошем смысле? – спросила Остия.
– Это довольно сложно определить, – сказала аколийка.
– Думаешь, ты могла сдерживать безумие Черного Стервятника?
Рашид приподнял бровь. Надя выглядела так, словно ей на голову уронили кирпич.
– Все самое плохое, что с ним случалось, происходило в мое отсутствие, – сказала Париджахан. – Но это невозможно узнать наверняка.
– Было бы интересно проверить, – задумчиво сказала Остия, и аколийка закатила глаза.
– Вы, транавийцы, все одинаковые, – тихо фыркнул Рашид, хоть он и был согласен с Остией.
Он предположил, что именно по этой причине Надя и предложила ему поговорить с транавийкой. Остия не хвасталась своими способностями, в отличие от многих магов крови, но Рашид знал, что она очень искусна в своем деле.
– А как насчет тебя? – спросила Остия, обращаясь к нему.
– Я бы хотел испытать свои силы, – неуверенно сказал он. – Только очень осторожно, потому что не знаю, как они могут проявиться.
Она кивнула в ответ. Взгляд девушки задержался на книге заклинаний, и что-то грустное мелькнуло в ее голубом глазу. Надя взяла ее за руку.
– Мне жаль, – прошептала она.
Вряд ли за такое можно было извиниться, и, казалось, Надя сама это понимала.
Закатав рукава, Рашид сел на пол напротив Остии.
– Но ведь ты не помнишь, как работает магия, – неуверенно сказал он.
– Магия крови. И дело не в том, что я не могу вспомнить. Это похоже на заросшую тропу.
Париджахан опустилась на стул Рашида.
– Магия работает в разных направлениях.
– И та, которую я знаю, больше не жизнеспособна. Может быть, я найду другой способ применять свою силу: у меня есть склонность к магии, но в Транавии признают лишь один способ ее использования.
