«Где ты была?» – спросила Надя.
«Неподалеку. Наблюдала. Записывала. Остальные были так злы на тебя. Тогда никто не мог до тебя добраться. Потом богиня смерти сказала, что нам не позволено говорить с тобой. Что ты согрешила и заслуживаешь наказания. Что в тебе не осталось святости, но это просто глупо. Ты всегда была святой и нечестивой».
Надя неуверенно шагнула назад и медленно села, закрыв глаза. В первый раз боги перестали разговаривать с ней из-за проклятой завесы. Она была отрезана от прежней жизни и стала еще сильнее благодаря осторожным наставлениям Малахии. Он бы никогда не признался, что незаметно накладывал на нее чары, но она была в этом уверена.
Но все остальное… Вынужденная изоляция. Надя не хотела верить, что Марженя могла так с ней поступить, хотя и знала, что это было правдой. Она помнила холодное прикосновение своей богини, темные синяки и порезы, которые появлялись на ее коже просто потому, что Марженя была рядом.
Святая и нечестивая.
«Из-за того, кто я такая?» – спросила Надя.
«Конечно, – ответила Казимера. – Я все это записала».
«Боги ведут записи?»
«Не так, как ты думаешь».
«Неужели транавийцы в самом деле заслужили эту войну? Чем они так провинились?»
Казимера молчала.
«Вы не контролируете страну, которая находится к югу от нас. Боги так непостоянны, когда дело касается границ. Почему бы не отказаться от Транавии и не оставить их на произвол судьбы, которую они сами для себя выбрали?»
«Я помню войны, – сказала Казимера. – Они велись здесь, наверху, а не там, внизу. Многие из нас погибли и не вернулись. Другие боги отняли у нас запад, и никто не хотел, чтобы еще больше людей было потеряно, когда Транавия начала заниматься ересью».
Надя нахмурилась. Обрывки информации наконец начали складываться в общую картину. Возможно, боги когда-то были смертными, задолго до появления их мира. Это объясняло, почему в Аколе были другие боги и почему Калязин никогда не обращал свой взор на запад, хотя этого можно было ожидать в ближайшем будущем.
«Что значит святая и нечестивая?»
«Разве Марженя тебе не говорила?»
«Марженя вообще ничего мне не говорила».
Раздался стук в дверь, и Надя вскочила на ноги. Связь с богиней оборвалась.
– Проклятье, – тихо выругалась она, приглаживая свои растрепанные волосы, и направилась к двери.
В коридоре стояла Анна. Она изумленно распахнула глаза, оглядывая Надю с ног до головы.
– С тобой все в порядке?
– Нет. В смысле да. Да, я в порядке. Дай мне минутку.
Надя быстро заплела волосы и заколола косу на затылке. Затем она натянула перчатку, заправляя ее под рукав платья. Этого было достаточно, чтобы выглядеть более-менее презентабельно. Разговор с Казимерой никак не выходил у нее из головы.
Боги говорили так, словно в их смерти не было ничего необычного, но то, что случилось с Марженей, стало исключением. Боги убивали друг друга, что ни одному смертному никогда не удавалось.
Но ведь Малахия был богом, не так ли? Богом хаоса. Его предшественники были уничтожены другими богами, но теперь все было иначе.
– У тебя… – Анна протянула руку и вытерла пятнышко на Надиной щеке. – Прости.
Надя одарила ее усталой улыбкой.
– Может, тебе надеть перчатку и на другую руку? Просто это бросается в глаза, и кто-нибудь может начать задавать вопросы.
– Думаешь, мне стоит соврать? – это было бы скорее недомолвкой, чем ложью, но Надя все равно не могла поверить, что ее набожная подруга-монахиня поощряла такой грех.
– Конечно, – тихо сказала Анна.
Надя покачала головой:
– Две перчатки труднее объяснить. А про одну я могу придумать историю, которая будет звучать достаточно правдоподобно.
Анна не выглядела убежденной.
– Будь осторожна, – сказала она.
– Аннушка, это звучит так, будто ты не доверяешь Церкви.
Анна покраснела.
– Все здесь такое непривычное. Совсем не похоже на монастырь. Я скучала по тебе, – она задумчиво нахмурилась и замолчала.
Они встретились с Париджахан возле собора. Аколийка пожаловалась, что Рашид и Остия проводили все свое время, пытаясь разгадать его магию, и ей было ужасно скучно. А еще она хотела помочь. На ней был серый кафтан в аколийском стиле, достаточно неприметный, чтобы не выделяться из толпы.
Надя до сих пор помнила тот день, когда она впервые увидела массивный черный собор Гражика, и теперь ее охватило то же тревожное чувство.
Собор Комязалова не выглядел таким зловещим. Он не был изуродован, разрушен или выкрашен в черный цвет. Скорее наоборот. Конечно, он впечатлял своими размерами, но его арки были приземистыми и яркими, а высокие башни венчали разноцветные купола. Некоторые сияли золотом, в то время как другие были выкрашены в синие и красные цвета, контрастирующие с красным кирпичом собора.
Но что-то заставляло Надю чувствовать себя неловко. У нее чесалась рука и ныло плечо, а вскоре она почувствовала боль в районе лба, прямо между глаз.
Она остановилась, и Анна встревоженно посмотрела на нее через плечо.
– Если я войду и иконы начнут плакать… – Надя замолчала, не в силах закончить предложение.
Анна побледнела.
– Ты в этом уверена?
– Не прямо сейчас, но через несколько дней, – сказала Париджахан, ответив за Надю.
Монахиня схватила Надю за руку.
– Они не поймут, что это ты. Мир разваливается на части.
– Катя знает, что дело во мне.
– Но Ona Delich’niya не расскажет матриарху, правда?
После недолгого колебания Надя кивнула. Она доверяла Кате. У нее не было другого выбора. На лице Анны отразилась отчаянная решимость. Надя вспомнила, что раньше ее пугала слепая вера монахини. Ей казалось, что из-за связи с богами Анна считает ее совершенно непогрешимой. Только потом она поняла, что эта связь играла гораздо большее значение для Кости. Может, Анна просто верила в Надю. Может, монахиня искренне желала ей лучшего. Она доверяла Наде, а не избранному клирику.
Надя никогда не думала, что кто-то из жителей Калязина сможет разглядеть в ней обычного человека. У нее на глазах выступили слезы.
– Наденька?
– Все хорошо, – она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Прости. Я в порядке. Я готова.
Надя вырвала руку из крепких пальцев монахини и направилась к церкви. Огромные деревянные двери украшали резные надписи из священного писания. Там не было статуй святых, но в тексте, вырезанном на камнях, упоминались их имена. Надя толкнула двери и вошла внутрь.
