Девушка быстро подняла голову, оглядываясь через плечо, как будто забыла о его присутствии, а затем решительно прижала ладонь к его щеке.
– Это не галлюцинация, – пробормотала она.
– Нет, это реальность. Включая тот момент, когда ты сорвала с меня рубашку.
На Надином лице вспыхнул румянец, полностью скрывший ее бледные веснушки.
– Ох, – пискнула она. Ее взгляд упал на грудь Малахии. – Впечатляющий шрам.
Надя тут же вскочила с кровати, и Малахия едва сдержал разочарованный вздох. Он не винил ее за то, что она хотела сохранять дистанцию. Конечно, он был рад и взволнован, обнаружив, что она жива, но между ними было слишком много предательств.
– Я… – Надя умолкла, повернувшись к нему. – Прежде чем мы выйдем отсюда и нам придется объяснять вещи, которые мы сами не до конца понимаем, я рада, что ты здесь, – ее черты исказились в странной гримасе. – Рада, что ты борешься с этим.
– Ты думала, что я просто сдамся?
– Честно говоря, да. Кажется, у вас с Чирногом есть общие цели.
Это был подлый удар, и она это знала.
– Точно, – бесстрастно ответил Малахия, чувствуя, как по его венам разливается жар. Он и забыл, с какой легкостью она приводила его в бешенство. – Мне так нравится разорять деревни и пожирать тех, кто обладает хотя бы каплей божественной магии. Это очень весело.
Надя вздрогнула.
– И все ради того, чтобы разрушить божественную империю.
– А ты хочешь, чтобы она выстояла? После всего, что произошло? – Он встал, сердито натягивая рубашку. – Ничего не изменилось? Ты все еще хочешь жить в своем божественном бреду?
Надино лицо омрачилось, и он с раздражением отметил, что ему это понравилось. Может, она и бредила, но в ней было столько страсти.
– Все не так просто, – огрызнулась она.
– А мне кажется, все довольно просто. Твоя богиня собиралась тебя убить. Ты обратила ее силу против нее самой.
– Я не знала, что ты собираешься ее убить! – воскликнула Надя. Она сжимала в руках свое ожерелье из четок, а в ее темных глазах стояли слезы. – Я позволила тебе сбежать. Я не…
Малахия провел рукой по волосам, слегка огорченный тем, насколько они спутались. Он осторожно собрал растрепанные пряди и завязал их в хвост.
– Ты знала, Надежда, – сказал он. – Я не позволю тебе цепляться за все твои фантазии. Ты выполнила свою задачу.
По грязным щекам Нади потекли слезы. Малахия ощутил укол сожаления: он не хотел, чтобы она плакала. Но она явно плакала не из-за него.
Девушка вытерла лицо тыльной стороной ладони.
– Я не знала, – пробормотала она.
– Какое удобное оправдание.
– Я не знала, что случится с твоей магией!
Ему было очень трудно в это поверить. Она лгала.
– Конечно, Надя, – его слова прозвучали гораздо грубее, чем он намеревался. Она поморщилась, и, покачав головой, выскочила из комнаты. Малахия вздохнул, падая обратно на кровать. На простыне все еще сохранилось тепло ее тела. Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу. С ней всегда было так трудно.
Через несколько минут дверь открылась, и кто-то присел на кровать. В его нос ударил запах розовой воды и каких-то острых специй.
– Пардж, – сказал он.
– Уже ругаетесь?
– Мы только это и умеем.
Он открыл глаза, убирая руку от лица. Аколийка сидела в изножье кровати, скрестив ноги. На ней было калязинское платье приглушенного алого цвета. Ее черные волосы лежали на плече, заплетенные в густую косу. Девушка улыбнулась, держа в руках чашку, от которой шел пар.
– Серефин говорит, что в последнее время ты чувствуешь себя немного не по-человечески, – продолжила она.
– Это преуменьшение, – коротко сказал Малахия.
– Что происходит, когда он полностью берет тебя под контроль?
Малахия покачал головой. Ему не хотелось описывать это чувство. Это было насилие, это было мучение. Париджахан издала тихий звук.
– Прости, это неправильный вопрос. Наверное, мне стоило бы спросить, как долго у тебя получится сохранять ясное сознание?
Это было невозможно предугадать. Особенно когда Надя была так близко. Раньше ее присутствие доставляло ему удовольствие, а теперь все его чувства были заглушены этим невыносимым голодом.
– Я не знаю, Пардж.
– Малахия, если ты перестанешь собой управлять, никто из нас не сможет тебя остановить.
Бросив на нее обиженный взгляд, он сел и потянулся за чаем. Она протянула ему чашку.
– Не надо дуться. Находиться рядом с тобой, это все равно что спустить тигра с поводка и надеяться на лучшее.
– У вас в Аколе есть тигры? – спросил он, делая глоток пряного, почти что острого чая.
– Нет, они обитают дальше, на юге. А еще на крайнем севере Калязина? Я не уверена. В любом случае, думаю, ты понял мою метафору.
Малахия прекрасно понимал, о чем она говорит.
– Надя могла бы остановить меня, – задумчиво сказал он.
Париджахан подняла бровь:
– Ты говоришь так, словно Надя осознает всю мощь своей силы.
– Пардж, только посмотри на себя, ты говоришь, как маг. Наконец-то приняла себя целиком и полностью?
– Ты не должен был об этом знать.
– Думаешь, я не чувствую, как твоя рациональная магия противостоит моему хаосу?
На ее лице отразилось удивление:
– Правда?
Он кивнул:
– Я догадался, еще когда мы были в лесу. Мне немного обидно, что ты никогда мне об этом не рассказывала. И еще обиднее, что Рашид никогда не говорил мне о своей магии.
– Будет лучше, если ты обсудишь это с ним.
Возможно. Это открытие многое объясняло и заполняло пробелы в истории Париджахан.
– Вот почему они хотят, чтобы ты вернулась, не так ли? Не потому, что ты наследница, а потому, что с твоей помощью они могут получить все, что захотят?
– Да. Обожаю быть инструментом для получения власти с помощью магии, которую я даже не могу контролировать.
– На твоем месте я бы тоже сбежал.
– Ты больше не хочешь, чтобы я поступила правильно?
– К черту правильность.
Аколийка рассмеялась.
– Нет, Малахия, это уже перебор.
Он ухмыльнулся. Париджахан всегда умела его успокоить, и теперь, когда это можно было объяснить магией, ему стало намного легче. Малахии нравилось, когда у всего было рациональное объяснение.
– Ты так и не сказал, что нам делать, если ты сорвешься, – заметила она.
