– Не может быть, – весело сказал он и поставил чашку на столик, прежде чем подняться на ноги.
Она драматично вздохнула, вставая, чтобы обнять его. Малахия не знал, что делать со всеми этими сантиментами, но все же обнял ее в ответ.
– Я рада, что ты жив, – прошептала Париджахан. – Не надо было бросать тебя на той горе.
– Это точно. Когда я очнулся, было невероятно холодно. Ты могла хотя бы стащить мой труп с вершины.
Она прижалась лицом к его груди и хрипло рассмеялась.
– Ты просто ужасен, – сказала аколийка, отстраняясь от него.
– Где Рашид? – спросил он, забирая чашку с чаем.
– На кухне.
Малахия поцеловал Париджахан в макушку. Он не понимал, почему она все еще считает его своим другом. Он не понимал, почему они все от него не отказались. Он их не заслуживал.
Высунув голову из дверного проема, он обнаружил короткий коридор.
– Что это за место? – спросил Малахия. Он прибыл сюда только накануне, потратив последние три дня на то, чтобы доставить Надю в целости и сохранности.
Остальные ушли вперед после того, как он вынес ее из города.
В его памяти навсегда отпечаталось выражение лица, с которым она заходила на костер. Отрешенное смирение.
– Может, монастырь, превращенный в крепость? Я не уверена. Здесь очень много комнат, а в башне есть святилище и библиотека. Интересно, почему это место оказалось заброшенным?
Проходя по коридору, он разглядывал иконы на стенах. Сусальное золото сохранилось на удивление хорошо, но все остальные краски выцвели, и разобрать изображения было практически невозможно. Париджахан ушла искать Надю, а Малахия направился на кухню. Он умирал с голоду. Он не мог вспомнить, когда ел в последний раз, и ему стало легче, когда он понял, что, впервые за долгое время, это было нормальное человеческое чувство.
Кухня оказалась довольно маленькой. При его появлении на лице Рашида отразилось такое облегчение и радость, что Малахия чуть не убежал обратно наверх.
В руке у парня был нож, который он воткнул в яблоко.
– Мне бы стоило проткнуть им тебя.
– Честно говоря, я бы предпочел нож вместо очередного…
Рашид бросился к нему с объятиями. Малахия с трудом подавил приступ сильнейшего голода, вызванный близостью аколийца. О нет.
– Сделай мне одолжение. Хватит умирать, ладно? – сказал Рашид, отпуская его.
– Я сделаю все, что в моих силах, – напряженно ответил Малахия. Он взял сморщенное яблоко и откусил большой кусок, садясь за стол.
– Откуда взялась еда?
– Спроси Катю.
Рашид наполнил миску теплой кашей и поставил ее перед Малахией. Тот благодарно вздохнул.
– Итак, – сказал он с набитым ртом. Рукава Рашида были закатаны до локтей, открывая отметины на его коже.
Аколиец вздохнул.
– Когда Пардж тебе рассказала?
Малахия растерянно моргнул:
– Что?
– О моей магии, – Рашид склонил голову набок.
Малахия поднял брови.
– Я… Мне никто ничего не говорил. Я сам обо всем догадался, – сказал он. – Мы можем об этом поговорить?
– И все это время ты будешь абсолютно невыносим?
– Скорее всего.
Рашид рассмеялся. Малахия сделал еще один глоток каши, терпеливо слушая, как Рашид рассказывает о своих способностях, нарезая буханку черного хлеба и старательно отводя взгляд.
– Рашид, это невероятно, – сказал он.
– Я боялся такой реакции. Честно говоря, мне не хочется, чтобы человек, постоянно выходящий за границы допустимого, считал меня невероятным.
Малахия подумал о том, какую опасность он представлял для Рашида. Сила аколийского юноши разжигала в нем такой голод, что с ним было почти невозможно бороться.
Он не хотел причинять боль своим друзьям.
– Спасибо, что рассказал. Если тебе вдруг понадобится помощь, обращайся.
– М-м-м. Ты будешь ужасно снисходителен.
Малахия ухмыльнулся:
– Ну и ладно! Продолжай тренироваться вместе с Остией. Вроде она ничего.
Рашид улыбнулся в ответ, и в груди у Малахии что-то шевельнулось. Как будто часть его разбитого сердца вернулась на место. Он протянул свою миску, и Рашид налил ему еще немного каши.
– Пойду искать своего брата.
– Скажи честно, тебе непривычно произносить это вслух?
– Еще как.
Ему пришлось немного побродить по крепости, прежде чем он нашел Серефина в большом зале. Это была широкая комната с длинным столом в центре и скамейками по обе стороны. В конце комнаты находился огромный камин, от которого исходило тепло. На стенах висело еще больше икон, и Малахия рассматривал их с неподдельным интересом. Предположительно они должны были плакать кровавыми слезами из-за присутствия Нади, что, по его мнению, звучало восхитительно жутко.
– Что случилось с тем членом культа? – спросил он, садясь напротив Серефина.
Глаза его брата широко распахнулись.
– О нет.
– Ты потерял его?
– Я потерял его!
Малахия закатил глаза.
– Он был с нами, когда напали Стервятники, но…
– Думаешь, он имеет какое-то отношение к нападению бога? – спросил Малахия с ложкой во рту.
– Возможно.
– Думаю, он остался в тюрьме Комязалова, – сказал Кацпер. Малахия выглянул из-за стола. Лейтенант лежал на скамейке, положив голову на колени Серефина.
– Вообще-то недавно при дворе появился юноша, который очень быстро завоевал доверие царя. Скорее всего, он тоже часть этого культа, – сказал кто-то другой. Малахия нахмурился. Ему был знаком этот голос. – Так что с вашим приятелем все в порядке.
Калязинская девушка с целым подносом еды села на приличном расстоянии от Серефина и заправила за ухо гладкую черную прядь.
– Анна! – воскликнул Малахия. Монахиня никогда не испытывала к нему теплых чувств, но он относился к ней с искренней симпатией. Она ударила его по лицу, решив, что он подвергает Надю опасности. Эта девушка заслуживала уважения.
К его удивлению, Анна ответила улыбкой:
– Надя сказала, что ты умер.
– Так и было.
Рашид принес еду для всех остальных и поставил ее на стол, прежде чем сесть рядом с Анной. Следом за ним пришла Париджахан с корзинкой хлеба и скользнула на скамейку рядом с Малахией. Серефин тихо поблагодарил их.
– Могу я задать совершенно неуместный вопрос, Vashny Koroshvik? – спросила Анна у Серефина.
