Париджахан легонько сжала ее плечо.
– Лично я думаю, что ты должна держаться за свое счастье, как бы к этому ни относились все остальные.
– Не знаю, пригодится ли мне расторопша, – тихо сказала Надя. Это был пугающий шаг. Девушка знала, что хочет этого, но у нее было очень строгое воспитание, и она боялась самого акта желания.
– Я никогда этого не узнаю! Если только ты не захочешь мне рассказать. Я просто беспокоилась о тебе. Вы двое такие страстные личности.
Надя сделала большой глоток чая.
– Ты беспокоилась обо мне?
– Надя, ты моя подруга.
Она растерянно моргнула. Париджахан наклонила голову, разглядывая ее.
– С тобой все в порядке?
– Я не привыкла, чтобы люди заботились обо мне. Как о человеке, а не как о клирике.
– Может, ты просто убедила себя, что людям важен только твой статус, а на самом деле все совсем иначе.
Но Надю это не убедило. Конечно, все может быть, но так уж вышло, что все постоянно пытались ее предать. Малахия хотел ее силы. Серефин держал ее при себе, потому что она была его политической пешкой. Она сказала об этом Париджахан, и аколийка задумчиво нахмурилась.
– Малахия по уши в тебя влюблен. Серефин просто игнорирует людей, которые ему безразличны, но он не игнорирует тебя. Я признаю, что Катины мотивы остаются загадкой, но без ее помощи ты бы сгорела на костре, – Париджахан взяла ее за руки. – Мы твои друзья.
Надя прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться.
– Ну и отлично! Теперь, когда я убедилась, что все в порядке, и вогнала тебя в краску, ты можешь идти, – весело сказала Париджахан и поцеловала Надю в макушку.
– Я попрошу у Кацпера немного слабого яда, чтобы подсыпать тебе в чай, – пробормотала Надя.
– Другого я от тебя и не ожидала.
Надя вышла из кухни, все еще чувствуя, как горит ее лицо. Кацпер только усугубил ситуацию, когда нашел девушку в коридоре и вручил ей маленький мешочек с совершенно невыносимой ухмылкой на лице.
– Если ты расскажешь Серефину…
– Я умею хранить секреты! – воскликнул транавиец, резко развернулся на каблуках и исчез в соседнем коридоре.
– Это просто страшный сон, – пробормотала Надя. Но разговор, произошедший на кухне, не должен был помешать ее беседе с Малахией.
Он расхаживал по маленькой библиотеке, которая находилась на вершине башни, и не обратил никакого внимания на ее появление, но его плечи заметно напряглись.
– Мы можем поговорить? – спросила она, протягивая ему книгу заклинаний. Она прочла каждую страницу, просмотрела каждый набросок. Она знала, что для него это было важно. Глаза Малахии широко распахнулись, и он сделал резкое движение в ее сторону, как будто хотел вырвать книгу у нее из рук. Надя осторожно отдала книгу, вместе с его кинжалом.
Он молчал, водя пальцами по потертой коже, оглядывая символы богов, которые Надя когда-то нарисовала на обложке. Книга была испачкана кровью, а некоторые листы практически оторвались от корешка. Пролистав страницы, он нахмурился, растягивая татуировки у себя на лбу. Мог ли он прочитать написанные им заклинания?
Она боялась спросить.
– Спасибо, – сказал Малахия дрожащим голосом. Внезапно он переложил книгу и кинжал в одну руку, а другой взял Надю за подбородок и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Она совсем забыла, каково это – целоваться с ним. Все равно что наслаждаться теплыми солнечными лучами; все равно что тонуть в темной воде. Наде хотелось большего, но, когда он отстранился, она не потянулась к нему. Мысль об их бесконечном круговороте предательств холодила ее кожу, как нож, приставленный к горлу.
Он прижал книгу заклинаний к своей груди, и на его лице появилась такая искренняя улыбка, что Надя почувствовала себя так, словно ее ударили в грудь.
– Я никогда не думал, что увижу ее снова. Надя, спасибо. Почему ты ее сохранила?
– Потому что ты умер, – она запустила пальцы в волосы Малахии и притянула его голову, пока его лоб не прижался к ее лбу. – Ты умер после того, как я тебя предала, и на этом все закончилось. Никаких вторых шансов. Боги играют с нашими судьбами, потому что лучший способ контролировать смертных – это забрать их, когда их смертность рассыпается в пыль, а потом отправить обратно искалеченными, сломленными и неправильными.
У него перехватило дыхание. Он отпрянул назад и демонстративно поковырялся пальцем у себя в ухе.
– Малахия.
– Извини, мне показалось или ты признала, что твои боги манипулируют людьми? Может, у меня что-то не так со слухом?
Надя застонала.
– Ты же знаешь, что я не хочу признавать твою правоту.
– Но я прав!
– Ненавижу тебя.
Малахия ухмыльнулся. Одной рукой он все еще прижимал к себе книгу, а другая лежала на ее талии. Она обвила его шею, нежно запуская пальцы в его волосы.
– Ты невыносим. Мне казалось, что я не имею права тебя оплакивать, и все равно я очень скучала. Никакие слова не могут выразить, как я рада, что ты жив, но это не может продолжаться долго. Мы все погибли на той горе. – Она затихла, прислушиваясь к его мерному дыханию, чувствуя тепло его тела.
Малахия поднял руку и осторожно коснулся ее подбородка.
– Ты готова сдаться?
– У нас нет никакой надежды, Малахия.
Он тихо хмыкнул, наклоняя ее голову.
– Что это? – пробормотал он, проводя кончиком пальца по ее горлу. Он взял Надю за левую руку, а затем перевел взгляд на лицо девушки и нежно коснулся ее лба. Ее захлестнула волна ужаса. На почерневшей ладони открылся глаз. Малахия посмотрел на ее руку и приподнял бровь.
– У тебя на лбу еще один глаз, – сказал он. – Ну-ну, Надежда, что же ты такое? – от его низкого голоса у нее по спине пробежала дрожь. – Разве я не говорил, что твоя сила подпитывается из более темных источников? – Она отказывалась признавать, что он был прав.
– Нет никаких источников. Это все я.
– Ты хочешь сказать, что непостижимое, могущественное существо, которое контролирует все мои действия, и коротышка, которая стоит передо мной, это практически одно и то же? – его пристальный взгляд блуждал по ее лицу. – Как это возможно?
– Это сложно.
– Ничего, у меня полно времени.
– Неужели?
Он закрыл глаза.
– Кстати, если соберешься на меня напасть, предупреди заранее, – добавила Надя.
– О, ты и так все поймешь.
– Да уж, мы все знаем, что ты ужасающий монстр, который сеет вокруг себя хаос.
Он ухмыльнулся:
– Я тебя еще не спугнул?
– А тебе бы этого хотелось?
