– Но почему?
Опасения Церкви были очевидны. Надя являлась живым доказательством того, что все учения Уеркви были ложью. Она могла разрушить все устоявшиеся догматы. С богами все было сложнее… Но, в конце концов, Марженя умерла по ее вине. После долгой паузы она так и сказала Малахии.
– Я бы не смог убить Марженю без твоей помощи, Надя, – серьезно сказал он.
– Я создана древними богами. Я не могу быть их слабостью.
– Но ведь ты не одна, – сказал Серефин, – именно об этом говорила Пелагея. Речь идет о клирике, созданном старыми богами, Стервятнике, ставшем богом хаоса, маге крови, ставшем…
– Ну и кто же ты, Серефин? – любезно поинтересовался Малахия.
Серефин протянул руку, и возле его пальцев тут же начали порхать мотыльки.
– Я не уверен.
– Тебя коснулась сила бога, – сказала Надя. – Ты помазанник.
Серефин пожал плечами.
– И прасит с магией рационального влияния, – подытожил Малахия.
– Вот этого я вообще не понимаю – сказала Надя.
– Я тоже, – в голосе Малахии прозвучало странное отчаяние, как будто ему очень хотелось изучить магию Париджахан, но он этого даже не осознавал.
– Серефин, слушая тебя, можно подумать, что ты предлагаешь нам всем объединиться, – сухо сказала Надя.
– Я все понимаю. Учитывая долгую историю взаимных предательств, это звучит довольно подозрительно.
Какое-то время они дружно молчали. Наконец Малахия поднял голову и посмотрел на Надю.
– Я очень удивлен, что ты не выбросила меня из окна, – пробормотал он.
Надя ахнула:
– Это действительно хорошая идея. И как я не догадалась!
Серефин закатил глаза.
– Итак, что же мы будем делать? – спросил он. Надя подумала о мире, который она видела своим третьим глазом. О том, что она могла бы сделать. Наверняка где-то существовало место, куда они могли отправиться, чтобы предотвратить конец света.
Возможно, у них не было ни единого шанса, но они не должны были опускать руки.
41
Малахия Чехович
«Морокош пронзает умы смертных своими ледяными пальцами, доводя их до такого безумия, что одна молодая девушка может в одиночку убить целую деревню».
Волхожникон
Малахии нужно было держаться подальше от Нади.
Надя явно не собиралась выпускать Малахию из виду.
Он был глубоко потрясен произошедшим в библиотеке: ее близостью, ее теплом, ощущением ее ног вокруг его бедер, тем, как она задавала вопросы, на которые он не хотел отвечать. В тот момент она видела его таким, каким он был на самом деле. Он все еще чувствовал, как его зубы впиваются в ее плоть, ощущал вкус ее крови, сладкий, горький и губительный.
Он последовал на кухню вслед за Серефином, отчаянно желая смыть эту сладость. В попытке забыться, он попросил налить ему что-нибудь алкогольного, чем очень обрадовал своего брата. С пугающе довольным выражением лица Серефин поставил на стол бутылку водки. Надя посмотрела на них с явным сомнением.
– Вы же понимаете, что это плохой способ справлять с проблемами? – спросила она, коснувшись плеча Малахии, и он непроизвольно вздрогнул.
– Ох.
Надя отдернула руку, как будто он ее обжег. Она нахмурила темные брови, и на ее лице появилось обеспокоенное выражение.
Малахия потянулся к ней. Он понимал, что теряет ее и с этим ничего нельзя было поделать. Осторожно перебросив Надины волосы на другое плечо, он осмотрел рану у нее на шее. Укус был неглубоким, но выглядел довольно скверно.
– Вот дерьмо. – Серефин пролил водку на стол. – Я могу ударить тебя сковородкой, если будет нужно, – сказал он, поднимая голову.
Малахия чувствовал близкое присутствие Чирнога. Он был так голоден.
– Очень больно? – спросил он Надю.
Девушка покачала головой:
– Я бы не возражала, если бы не знала, что это значит для тебя.
О. Тогда ладно. Это отвлекало.
Она убрала его руку со своей шеи, нежно сжимая его пальцы. Серефин снова выругался. Малахия вздохнул.
– Давай лучше я, – он взял бутылку, заметив, что стакан так и остался пустым. Серефин переводил руку от стакана к водке, разлитой по столу, и с каждой секундой его лицо становилось все более хмурым.
– Это все глаз, – пожаловался он. – Искаженное восприятие. Я… нет, этого недостаточно.
Малахия сделал глоток водки, чувствуя в горле приятное жжение. Серефин взял свой стакан – вместе с бутылкой – и вышел из комнаты. Надя лишь пожала плечами, прежде чем последовать за ним, но Малахия не двинулся с места.
Он должен уйти, пока остальные не пострадали. Раньше в его жизни не было людей, которым он боялся причинить боль. Это было непривычно и страшно. Ему не нравилось, когда его видели. Ему нравились маски и ложь. Они дарили ему чувство безопасности.
В дверном проеме появилась голова Нади. Ее волосы все еще лежали на одном плече, и, когда девушка наклонила голову, они соскользнули вниз белоснежным водопадом.
– Малахия? Если ты не пойдешь с нами, Серефин выпьет всю эту бутылку в одиночку, а это точно не пойдет ему на пользу.
Ее левый рукав все еще был закатан до локтя, открывая странное чернильное пятно, которое тянулось вверх по ее руке. Кончики Надиных пальцев до сих пор были увенчаны когтями, но глаз у нее на лбу уже закрылся. Если она была создана старыми богами и наделена непостижимой силой, которая выбила из него весь воздух, почему Чирног так сильно хотел заполучить ее магию? Или дело было вовсе не в этом? Не сосуд, а самостоятельное творение. Сила, способная уничтожить мир.
Он подумал о девушке, лежащей в снегу. Она дрожала всем телом, предлагая ему свою кровь, чтобы они могли спастись от Стервятников. О девушке, которая чуть не выбросила его книгу заклинаний в реку. О девушке, которая стояла перед ним. Ее волосы больше не были заплетены в косу и свободно падали на плечи, а ее кожа и душа были запятнаны тьмой.
Что, если все это время они искали совсем не там, где нужно?
Чирног зашевелился.
«Ее сила тоже будет моей. Она была создана, чтобы освободить меня и моих сородичей. Чтобы разомкнуть наши цепи. Это всего лишь вопрос времени».
«Только не она».
Малахия вздрогнул от неожиданности, когда она взяла его за руку.
– Пойдем, sterevyani bolen, – сказала она, вытаскивая его из кухни. – Я знала, что водка – это плохая идея.
Надя потащила его через мучительно холодные коридоры, прямиком в гостиную. Эта комната производила еще более жалкое впечатление, чем все остальные. На полу валялись потрепанные меха и несколько потертых стульев вместе с одной выцветшей кушеткой. Надя со вздохом посмотрела на иконы, висевшие на стенах.
