– Ты для меня тяжеловата, чтоб тебя вот так вот ловить! Сядь сюда и сиди! – велел он. – Илья у тебя особый ребенок. Расти в нем быстро личинка не сможет. Время у нас есть.
– Время на что?
– Время подумать и не пороть горячку!
А еще через два дня, когда Ул пересекал автобусную площадь, ему посигналила серая машина. Ул увидел круглое лицо Ларри.
– Привет! – сказал Ларри своим мягким голосом, дышащим одесской набережной. – Поговорим?
Ул повернулся и пошел прочь. Серая машина медленно ехала за ним. Метров через пятьдесят Ул остановился. Машина тоже остановилась. Ул обошел машину и дернул ручку двери, собираясь сесть рядом с Ларри. Дверь оказалась заблокированной.
– Нет, – сказал Ларри, немного опустив стекло. – Извини! У меня неприятное поручение, и я не хочу, чтобы ты мне врезал. Сам понимаешь: я просто посредник. И так всю жизнь. Вертишься как белка в колесе…
– Чего надо? – спросил Ул.
– Держишь себя в руках? – уточнил Ларри. – Ну смотри, ты обещал… Гай слышал, что у тебя сложности с ребенком. Заболел он там или что-то такое. Короче, Гай сможет тебе помочь, но ему нужна от тебя услуга. Как созреешь – ты знаешь, как меня найти. Или можешь сразу к Гаю… Тут мой процент, сам понимаешь, не предусмотрен!
Ул еще не совсем осмыслил сказанное, и гнев еще только созревал в нем, а серая машина уже взревела, рванулась и унеслась, оставив на асфальте черную пробуксовку шин. Ларри всегда предпочитал неприметные машины и форсированные двигатели. Так оно как-то побезопаснее будет.
Глава девятая. Банка с медузой
– Я не понимаю: почему его в рай, а меня в ад? За что? Я же старался, барахтался! Я же и сейчас лучше его! Мы оборвались в одном лифте! В одном! И я знал его все эти годы! Редкостный гад был!
– Тут многое зависит от направления движения души в самый последний момент. Он, когда оборвался в лифте, пожалел тебя. А ты его, как видишь, нет.
Из дневника невернувшегося шныра
Дул пронизывающий ветер. Подняв ворот куртки, Витяра стоял на краю бетонной плотины. Верхняя четверть одного уха была у него срезана ведьмарским болтом. Рана затянулась, пластыри сняли, и обнаружилось, что слоновьей своей сущности Витяра нисколько не утратил. В конце концов, и слоны нередко теряют части ушей в результате неблагоприятных жизненных событий. Косясь в сторону будки охраны, рядом с которой тлела сигарета гробящего свое здоровье сторожа, Витяра бросал в воду камешки. Один, второй, третий. Через некоторое время ему показалось, что он бросает не там. Стал отходить в сторону – и тут на поверхность поднялся большой пузырь воздуха. Вслед за пузырем вынырнула круглая, с тройным подбородком капельмейстерская морда. Огляделась и, обнаружив, что в руках у Витяры нет рыбы, обиженно фыркнула.
– Бот ты буся! Бривет, Абфибрахий! – поздоровался Витяра.
Он был простужен и гнусавил, смешивая звуки. Опять у него в комнате поселились пауки Боба, Балера и Бася, которых он кормил «бухами». «От ты дуся!» стала «бот ты бусей!», а вместо «просто-навсего» он говорил «бросто-дабсего».
Морда скрылась, и тотчас вслед за ней из водохранилища появилась голова светловолосой русалки. В ушах поблескивали сережки с голубым камнем. Скользя по заросшему водорослями краю, русалка выбралась на бетонную плотину. Она была в гидрокостюме и ластах. Витяра поцеловал ее в пахнущие тиной волосы.
– Сторож тебя де трогает? – спросил Витяра.
– Теперь уже нет, – сказала Оля. – Он три раза вызывал водолазов. Мол, тут девушка какая-то плавает, выныривает раз в час, а ночью посреди водохранилища играет на трубе. Меня искали, но ни разу не нашли. Да где им меня найти, когда их аквалангисты, как жуки ползают! В третий раз водолазы, чтобы сюда не ехать, вызвали ему психиатрическую «Скорую». Мол, там у мужика русалки на трубах играют. Не посмотрите, с ним все хорошо? Теперь он меня в упор не замечает. Я с ним здороваюсь – он отворачивается. На трубе играю – не реагирует.
– А где ты трубу бзяла? – спросил Витяра.
Оля махнула рукой в сторону пересекающего водохранилища моста.
– Нашла. Там вечно что-то бросают… То обручальные кольца, то цепочки. Один раз выбросили пистолет! Но больше всего, конечно, мелочи… Просто дождь из монет, особенно если день солнечный и много туристических автобусов. Всем почему-то хочется вернуться туда, где с моста бросают медные трубы, кольца и пистолеты! Погоди, я сейчас!
Оля нырнула, исчезнув в густом рогозе, который вечно путают с камышом, и несколько минут спустя появилась уже со стороны берега. Она была в теплой куртке и в шапке. На зеленоватую, в холодных неприветливых бликах воду посматривала хмуро и недоверчиво. Невозможно было поверить, что это та самая девушка, которая недавно вылезла из холодного подмосковного водохранилища.
– Пойдем есть шоколад! – сказала она.
Через четверть часа они уже были в магазинчике. За шоколад Оля расплачивалась монетами, которых у нее было очень много – целая банка. Витяра понимающе посмеивался – спасибо туристам. Магазин представлял собой сдвоенный строительный вагончик, стоящий на разветвлении шоссе. Они еще полчаса побродили, после чего Оля начала беспокоиться, что оставила Амфибрахия одного, и опять повернула к водохранилищу.
– Бы как дребдие греки! – сказал Витяра. – Про греков, бот ты буся, гоборили, что оди как лягушки расселяются бдоль боря. А бы всегда гуляеб бокруг бодохрадилищ!
– Ну да, – кивнула Оля. – Тут уж ничего не поделаешь. Связался с девушкой-водолазом – так водолазь!.. Да, кстати! Я нашла себе комнатку для зимовки! У одной бабульки! У меня отличный адрес: поселок Водопроводное, улица Водоканальная, дом один.
– Яркое дазбадие! Захочешь – так бросто-дабсего де забудешь! – сказал Витяра.
– Название как название! В Водопроводном жили строители, возводящие дамбу. Стройка века. В нем все улицы на водопроводную тему. Есть даже Влажный переулок.
– А-а! – сказал Витяра.
– Бот тебе и «а»! Бот ты буся! – передразнила Оля и, пальцем ткнув его в нос, шагнула в рогоз, где у нее был надежно припрятан гидрокостюм, который она нежно называла «гидрик» либо, когда злилась, «гидра».
Витяра же побрел в ШНыр. От поселка Водопроводное ему надо было пройти до станции, а дальше обычно, через поле.
* * *
Витяра понятия не имел, что в полукилометре по раскисшей полевой дороге тащился разрисованный микроавтобус. За рулем сидел чернобородый краснолицый мужчина, похожий на цыгана. Позади него дремал нахохлившийся старичок, поджавший ноги и подложивший под голову подушечку.
Напротив старичка между двух энергичных женщин помещался невероятно круглый человечек, похожий на два слипшихся мыльных пузыря. Человечек этот был Шукша – лучший из уцелевших телепатов-ведьмарей. В руках у круглого человека находились ложка и банка с вареньем. Шукша зачерпывал ложкой варенье и ел, но не лакомился, а ел серьезно, без всякого выражения радости на лице. Мозг его потреблял огромное количество сахара.
