– Девушки – опасная тема. Давай лучше поговорим про зеркало Кики Златовласого, – сказал Гай, посмотрев на валяющийся осколок. – Кика был тот еще клоун. Тит Михайлов, Сергиус Немов, Мещеря, Гулк Ражий, не говорю уж о Митяе – это были все матерые человечищи. Фаддей Ногата, Ивашка Кудреватый, Матрена Аляпова – средний калибр. В зависимости от обстоятельств они могли быть очень разными. Кика же… ну натуральный бабуин! А ведь как нырял! Причем даже тогда, когда меня двушка уже едва терпела. Признаться, меня это бесило.
Родион ударил по осколку каблуком, потом ножкой от табурета – тот даже и не подумал разбиться. Только подпрыгнул, и на миг Родион увидел свое перекошенное лицо.
– Бесполезно, – сказал Гай. – Потом уже, много лет спустя, когда в живых не было ни Митяя, ни самого Кики, а сохранились лишь их ученики – довольно жалкие в сравнении с учителями, – я бродил по опустевшей избе, где они когда-то жили, и нашел сундук Кики! А на дне сундука – зеркало, завернутое в тряпицу! Я заглянул в него – и, поверь, тоже был не рад. Кстати, это никакое не зеркало, а слизь мертвого мира, застывшая на двушке. Я понял, что Кика смотрелся в зеркало перед каждым нырком, на время утрачивал все иллюзии на свой счет и благополучно проходил болото. После этого зеркала приманки эльбов некоторое время не действуют. Ну и Кика этим пользовался, не делясь ни с кем. Со мной, например. Хорош друг.
– Тот урод в зеркале действительно я? – спросил Родион.
Гай пальцем качнул на шее кабана:
– Трудно сказать. Эльбы изучают нас давно. Они знают не только тебя, но помнят и всех твоих предков. Нередко на крючок, на который поймался дедушка, можно поймать и внука. Если уж люди, долго занимаясь чем-то одним, достигают немалого опыта, что уж говорить об эльбах?
– Ты сам эльб, – злобно буркнул Родион.
– Мы уже на «ты»? Польщен! – хмыкнул Гай. – А вот про эльба… нет… Хоть я и был первым в мире шныром, слившимся с эльбом, я все же полукровка. И, как всякий полукровка, я несколько критично отношусь к обеим составляющим меня половинкам. Но все же некоторой частью своего ума эльбы со мной поделились… А сегодняшние руководители ШНыра? Чему они могут научить, когда сами ни о чем понятия не имеют? Кавалерия вот живет в Копытове, ходит за кефиром. – Гай расхохотался коротко и страшно, будто вскрикнул во сне. Чем-то этот кефир очень его насмешил.
Дионисий Тигранович испуганно присел от этого звука. Преграда, которую он поддерживал, исчезла. Родион, не упустивший этого момента, ринулся вперед и попытался ударить Гая ножкой табурета. Кабан защитил его. Ножка, несущаяся к голове Гая, вильнула и едва не раздробила самому Родиону палец на ноге.
А дальше Гай сделал нечто странное. Откинулся назад и левой рукой вцепился в запястье своей же правой руки. Руки Родиона послушно повторили его движение. Он тоже схватил себя левой рукой за запястье правой, и между ними завязалась борьба. Левая рука, как более слабая, начала проигрывать. Правая же рука с зажатой в ней ножкой табурета заметалась перед самым лицом у Родиона, почти касаясь его. Теперь Родион вынужден был бороться сам с собой.
– Надо же! Не разучился! – довольно сказал Гай. – Помедлив несколько секунд, он расслабил свои руки и лениво встряхнул пальцами, как уставший пианист.
Ножка табурета упала на пол. Сжимая и разжимая пальцы, Родион в ужасе смотрел на свою правую руку. Рука слушалась, но Родион ей больше не доверял.
Опомнившийся Белдо запрыгал, зашевелил магическими пальчиками, и неведомая сила швырнула Родиона на диван. Он попытался привстать, но черные деревянные руки, выскочившие из недр дивана, обхватили его с такой немыслимой силой, что Родион и шевельнуться не мог. Максимум, чего он добился бы, это опрокинул диван и барахтался бы с ним вместе на полу.
– Ну и фантазия у вас, Дионисий Тигранович! Диван с руками… бррр! – покачал головой Гай.
Старичок виновато чихнул в воротник:
– Да я, знаете ли, и сам не ожидал. Вдохновился Прокрустом. Был такой, знаете ли, деятель!
– Посиди немного и успокойся! Мне хотелось бы с тобой побеседовать! – Гай мирно устроился на краю дивана и придвинул поближе легкий столик с шахматной доской. – Хочешь посмотреть на себя? Я возился с тобой три вечера подряд. Все же я не совсем лишен таланта резчика, ты как находишь?
Вместо ответа Родион попытался опрокинуть столик ногой, но Гай успел его отодвинуть.
– Больше так не делай! – предупредил он, снимая с доски белого слона. – Вот он – ты! На ладью не тянешь, извини! Но и не пешка. А для коня ты слишком прямолинеен. Значит, слон.
И Родион действительно узнал себя. Худенькая фигурка с дерзко откинутой головой. Ершистость Родиона Гай передал очень хорошо. Даже добавил ему распахнутую шинель. Насколько можно было судить по положению фигурки, она шла на расстрел. Или даже больше – только что получила пулю в грудь.
– Комсомолец двадцатых годов. Павел Корчагин – и одновременно немного Раскольников. Сколько я таких встречал! Ненавидят до белого каления! Жизнь свою не ставят ни во что! Если б смогли – превратились бы в бочку с порохом. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…» Ну, с первой частью, конечно, справились, а дальше возникли сложности. Странно, что к таким прилетают пчелы. А ведь прилетают же! – Держа фигурку на ладони, Гай издали показал ее Родиону. В руки все же не дал. – Тогда и в ШНыре таких было много. Представь себе: шныр-комсомолец! Собрания устраивали, мечтали о светлом будущем! Красная конница на пегах выгоняет из Лондона мировую буржуазию! А что, впечатляет! Я бы еще берсерков на гиелах добавил в качестве отдельных летающих казачьих полусотен. Но, увы, мне никто таких предложений не делал.
Родион опять попытался сделать рывок, но Гай правильно рассчитал расстояние, и он не дотянулся.
– Что за удовольствие все портить? Опять «до основанья, а затем»? – спросил Гай, поморщившись. – Кстати, для этого слона я использовал интересный минерал: ископаемое дерево, заместившееся опалом. А тут вообще блестящий экземпляр! Иголки опала удлинены по направлению проводящих сосудов древесины! А сердцевина вообще халцедон!
Родион безнадежно рванулся из деревянных рук, порожденных фантазией Белдо. Он ощутил себя мухой, попавшей в паутину. Муха рвется, муха возмущенно жужжит, но чем больше рвется, тем сильнее себя опутывает. Паук же неспешно приближается и начинает вертеть ее лапками, опутывая еще больше. Вот и тут паук был наготове. Внутри щеки Гая что-то булькнуло. На поверхность кожи поднялся пузырь. Разросся на всю щеку и лопнул.
– Я хочу предложить тебе сделку, – сказал Гай. – Девушка ведь умирает? Ты потому и примчался убивать меня?
Родион опять зарычал и рванулся.
– Я могу спасти ее! – Гай сунул руку в карман и достал старинный аптечный пузырек из тех пузырьков-колб, что изредка еще можно встретить в лабораториях. Внутри пузырька лежала ягода, треснувшая от спелости по всей длине. – Пусть девушка проглотит ее, или впрысни сок ей в рану – выбирай сам! – сказал Гай.
