– Потому что вынужден терпеть вот ее! – Жеста Зю Наста не видела, но и без того поняла, что Зю показала на ее кресло. – А все из-за Белдо!
– Неправда, – вяло отозвался Гамов. – И вовсе не из-за старика! Я ее люблю!
– Никого ты не любишь! – отмахнулась Зю. – Ну признайся хоть нам: тебе с ней тяжело! Ты с ней потому, что она зачем-то нужна Гаю!
Наста напряженно ждала, что ответит Гамов, но тот только проворчал:
– Да отстаньте вы от меня!
– Вот! Он даже не спорит! Он со мной втайне согласен! – восторжествовала Зю. – И лично я ему сочувствую! Девушка темперамента Насты – это как лайка или хаски. Ее надо постоянно занимать и загружать. Она не способна находиться в четырех стенах. Если просто оставить ее в квартире, она там все разнесет. А Женечка при ней как сиделка! «Пойдем, дорогая моя, я тебя пробегаю, пока ты ничего не сокрушила!»
Вспорхнув, как птица, Зю присела около Гамова на корточки.
– Ты стольким ради нее пожертвовал! Своей свободой, обществом единомышленников, возможностью получать образование! Живешь в какой-то глуши, почти в деревне! В Москву ехать больше часа! – проникновенно произнесла она.
Все это звучало как полнейший бред, однако «живущий в деревне» Гамов как будто искренне опечалился и опустил взгляд. Наста даже губу прикусила. Это какое такое образование она мешает получать Гамову, который дрыхнет до полудня, а потом начинает сравнивать куртки по каталогам?!
– А тебе ведь нужно и самому куда-то двигаться, как-то реализоваться, а не занимать лайку, круглосуточно находясь при ней нянькой! – кипела Зю.
Гамов поднялся во весь рост, как бы для того, чтобы поставить Зю на место (ну, так подумала Наста), но вдруг как-то сдулся и жалобно спросил:
– Ну лайку и лайку! А мне что делать?
– И это говорит дрессировщик гиел! Выбери себе собаку правильной породы! Например, существует французский бульдог. Умный, спокойный пес. Мирно лежит на диване и ждет хозяина, – сказала Зю.
– Ага. Ждет и изобретает черно-белый смартфон, который и без него уже изобретен. Нужно всего лишь зайти в «настройки» и сделать пару кликов, – язвительно произнес Юрий фон Крейн.
Зю отмахнулась от него трубкой, величественно поднялась и вернулась на диван. При этом она быстро покосилась на кресло. Наста продолжала, свернувшись, лежать под пледом. Она ощущала, что ее предают, причем предают как-то глобально и, главное, там, где она и подозревать не могла.
– Я ее люблю! – безнадежно повторил Гамов.
Зю поморщилась.
– Ерунда! – заявила она. – Никого ты любить не способен. Ты прочитал значение этого слова где-нибудь в словаре – и сразу же его забыл. Ты с ней из-за дракона!
– Чего? – испуганно переспросил Гамов.
Зю простерла к Гамову руку с трубкой. Голос ее дрожал от злости, но внешне она казалась спокойной. Это был тот самый градус эмоций, когда любовь переплавляется в ненависть и возникают прожигающие душу слова.
– Да, Женечка! Белдо с Гаем нужен дракончик Насты. Ну и сама девчонка тоже. Она яркая, с ней связана какая-то тайна! Короче, она для них – все! Ты – ничего! Ты красивый, милый, но ты как муж английской королевы: он как бы есть, но его имя всякий раз нужно вспоминать, потому что его как бы и нет!.. А ирония состоит в том, что королем себя считаешь именно ты! А ее – так… эй, девочка, иди сюда!
– Ты лжешь! – крикнул Гамов, начиная закипать.
– Я лишь передаю свою версию событий! – Чем больше Зю свирепела, тем спокойнее становилась. Голос только начинал позванивать, как у Гая. – Короче говоря, ты рассудил, что выгоднее быть с Настой, чем патрулировать с берсерками небо над Копытовом. Ведь ты, если задуматься, обычный берсерк на гиеле! Ты хитришь, пытаешься числиться в форте у Белдо, увиваешься вокруг Младочки и Владочки, потому что они тебя отмазывают!.. А ведь ты просто ленивый берсерк, который не хочет жить в казарме!
– Ты несешь чушь! Берсерки не живут в казармах!
– Но каждый день вталкивают штанишки в машинки и ездят на работу. А ты дрыхнешь! Ты всегда увиливал от своих непосредственных обязанностей. Ты эгоист, Женечка, поэтому берсерки тебя терпеть не могут! Ну, как солдаты, которые вкалывают где-то в тундре, не любят лентяев из роты почетного караула! Канат твоего эгоизма толстый, он тянет тебя к земле. А леска твоего альтруизма – надеюсь, ты знаешь значение этого слова? посмотри в словаре, когда будешь вспоминать, что такое «любить», – тоненькая. Она, конечно, тянет тебя к небу – но ровно настолько, насколько позволяет канат.
– Я сам выбрал Насту! – отрезал Гамов. Он, как видно, убедился, что никакими аргументами злобную женщину не переиграть и выгоднее повторять одно и то же.
– Женя! Конечно, ты выбираешь сам, но твой выбор предопределен! Он у тебя на лбу написан! Ну как если тебе скажут: что ты выберешь – пинок или шоколадку? Лень или труд? Много псиоса или мало? Красивую девушку или страшную?..
– Тупые примеры!
– Не такие уж тупые! Но ты не хочешь, конечно, продаваться явно! И ты продаешься благородно! Гусары денег не берут – так уж пожалуйте именьице!.. А уж приспосабливаться ты умеешь! Вроде бы оно само собой происходит! Как Тальберг в «Белой гвардии». Почуял, что Белдо нужна Наста, – и вот вам Наста, Дионисий Тигранович! Прикажете завернуть в газетку или так скушаете?
– Да что ты несешь! Я ее люблю!
– Ой, да кого ты там любишь! Я слышала эту фразу от тебя раз десять, и всякий раз девушки были разные! Если бы ты выбирал сам, ты выбрал бы дочь Долбушина! Как ее там зовут в ШНыре? Рина? Но ей, похоже, на тебя наплевать!
– Э-э? – спросил Тархов, удивленно переводя взгляд с Зю на Гамова и обратно.
– Ты не в курсе. Ты позже пришел, – отрезала Зю. – Рина – дочь Долбушина, за которой невесть с какой радости прилетела пчела. Не знаю уж, какие у Альберта были надежды на ШНыр. Через дочь заключить со шнырами союз? Долбушин много раз предлагал им поддержку. Можно было бы разводить пегов на научной основе! Всех кляч отбраковать – только призовые жеребцы и кобылы. Шнырам создали бы прекрасные условия. Кормила бы их не чокнутая бабка, а команда отборных диетологов! Берсерки и маги не нападали бы на них, а защищали! Только делитесь закладками и приносите, что вам скажут! Но все бесполезно! Шныры и мозг – диаметрально противоположные понятия!
– Золотых пчел не разведешь! Это не пеги и не гиелы! – сказал Тархов. – Их всегда столько, сколько шныров. В какие-то эпохи больше, в какие-то меньше.
Заметив, что тема разговора, к счастью для него, изменилась, Гамов торопливо встал. Теперь он мог уехать будто бы потому, что хотел этого сам, а не потому, что его прогнала Зю.
– Ладно… Поехал я! Что-то поздно… – сказал он, притворно зевая. – Пора будить мою…
– …лайку? – подсказала Зю.
Гамов шутливо замахнулся на нее и рывком встал с дивана. Кресло, в котором еще несколько минут назад находилась Наста, пустовало. В открытую входную дверь тянуло сквозняком. Когда это было надо, Наста умела передвигаться бесшумно.
