Чариз, которую мама всегда брала с собой, обязательно покупали вкусный сок и воздушные пирожные, а она смело вступала в разговоры со взрослыми, рассказывая маминым подругам о том, как она старательно занимается, чтобы с отличием закончить школу, а потом поступить в Академию Магии Сакстердола.
Их Академия считалась ничуть не хуже столичной!
Чариз собиралась стать лучшей ученицей, потому что уж очень ей хотелось утереть нос своем задаваке-брату! Вильфред был старше ее на семь лет, и у него оказались отличные магические способности.
Но ведь и у нее были не хуже!..
Вильфред, правда, с мамой и сестрой по гостям не ходил и в женских разговорах не участвовал. У него водились собственные друзья в столице, к тому же он собирался поступать в Академию, поэтому сидел за учебниками, а еще втайне мечтал о том, как отец однажды возьмет его в мужской клуб, в котором тот проводил вечера за сигарами и разговорами за бокалами виски.
И они, видят Боги, были счастливы вместе, вся их семья!
А потом все рухнуло.
Изменилось в одночасье.
Чариз училась на третьем курсе, когда погибла мама. Глупая катастрофа — паром, на котором она отправилась проведать свою дальнюю родню в Эстерексе, — перевернулся и затонул посреди белого дня. Мало кому удалось спасти, и мамы среди них не было.
О, если бы она только умела плавать!..
Но мама не умела, как и Чариз, и вся семья погрузилась в траур, из которого они так и не смогли выбраться. Их привычная жизнь после похорон развалилась на части.
— Пошла ко дну, — иногда говорил брат, на что Чариз заявляла ему, что он полнейший идиот.
Только вот Вильфред идиотом не был.
Правда, первое время они еще держались вместе и пытались делать вид, что смогут сохранить видимость привычной жизни.
Но чуда не произошло.
Через год Вильфреду пришлось бросить учебу — он заканчивал магистратуру в столице, собираясь стать Высшим магом-артефактором. Брат вернулся в родной город, потому что отец, начав пить в день известия о маминой гибели, уже больше не останавливался.
К тому же отец начал еще и играть. Постоянно проигрывал — сложное ли дело задурить голову пьяному, который мало что понимал в происходящем?! Чтобы покрыть свои карточные долги, он закладывал дома и земли Моррисов, за бесценок распродавая картины и драгоценности.
Иногда, трезвея, ужасался содеянному. Пытался все вернуть, ввязывался в сомнительные сделки, на которых терял еще больше, пока однажды ночью не пустил себе арбалетную стрелу в рот.
Вильфреда тогда не было дома, а Чариз не уследила.
Так завершилась жизнь Амброзия Морриса. Он ушел к той, без которой его существование стало невыносимым, оставив двух детей не только с огромными долгами, но и с толпой жаждущих их крови кредиторов.
Вильфред пытался что-то сделать, но что он мог?! Чариз как раз должна была заканчивать последний курс и готовиться к экзаменам, но и она тоже не смогла… Да и не училась она толком последний год, постоянно вытаскивая отца из неприятностей.
Иногда у них с братом это получалось, но в тот день спасти его не удалось. Кто знал, что отец совершит с собой такое, ведь он поклялся ей, что отправится спать?!
Это произошло пять месяцев назад, и сейчас, подъезжая к столице, которую Чариз когда-то любила всем сердцем, она думала о том, насколько сильно все изменилось в их с Вильфредом жизни.
И еще о том, что ее старший брат тоже порядком изменился.
Не сказать, что в детстве они были лучшими друзьями, потому что разница в возрасте оказалась существенной. Вильфред постоянно над ней насмехался, называя «маленькой глупой таракашкой», а она злилась на него, но ничего не могла с ним поделать.
Ну если только пару раз не удержала свою магию под контролем, когда он особо сильно ее донимал, и брат ходил с подпаленной шевелюрой. Но они всегда помогали друг другу, забывая о разногласиях, а горе так и вовсе их сплотило.
Не только оно — еще и обрушившиеся на них огромные проблемы.
Вернее, огромные долги.
Но Чариз и предположить не могла, что Вильфред поступит с ней подобным образом!..
Правда, сперва они продали все, что у них оставалось, чтобы хоть как-то заткнуть жадные рты кредиторов. Все, кроме родового имения в Сакстердоле, потому что Вильфред заявил, что не позволит наследию Моррисов кануть в лету.
Они должны сохранить родительский дом во что бы то ни стало.
Так он ей и сказал.
Именно тогда брат заключил сомнительную сделку, и даже то, что на руке Чариз загорелась метка королевского отбора, не стало сделке помехой. Поездка на отбор невест для кронпринца лишь ненадолго ее отложила, потому что и Чариз, и Вильфред прекрасно понимали: отбора ей не выиграть.
Ее присутствие в Авенне лишь видимость, жест уважения к древнему роду, и ее выставят из дворца при первой же возможности. Вернее, уже после первого или второго испытания, потому что на место на золотом троне Авенны собралось слишком много претенденток — куда более знатных, родовитых и нужных короне.
Но напрасно Чариз молила брата найти другой выход — продать их чертов дом, в конце-то концов! — Вильфред оказался неумолим. Заявил ей, что все будет именно так, как он решил, и ей придется исполнить свой долг.
Дом продавать он не станет, а в долговой тюрьме сидеть он не намерен.
Затем присматривал за ней, чтобы она не сбежала. Не только лишил ее каких-либо средств, но и нацепил на руку проклятый артефакт. Эта мерзкая штука отняла у Чариз большую части магии, при этом постоянно сообщая Вильфреду о ее местонахождении.
Но Чариз все равно собиралась сбежать, сделав так, чтобы брат ее не нашел и уже не смог принудить. Долгое время не понимала, как ей это провернуть, пока у нее не появился план.
И поездка в столицу пришлась как нельзя кстати.
— И в что же я буду носить на королевском отборе? — иногда в дороге спрашивала она брата, исключительно чтобы его позлить. — Как ты это себе представляешь? У меня есть всего лишь три платья, — одно, серое дорожное, было на ней, два других лежали в седельной сумке. Именно так, верхом, они направлялись в столицу, потому что кареты и коляски Моррисов пришлось продать. — От маминых драгоценностей ничего не осталось, но я всегда могу накинуть на сорочку мантию пятикурсницы, а на шею нацепить бусы из шишек. — Одна как раз пролетела рядом, заставив ее лошадь повести ушами. — Похоже, ты специально хочешь, чтобы я опозорилась на отборе!
