На это леди Мюриэль Бургес покивала с самым важным видом, заявив, что такие бывают. Она же есть!..
Затем рассказала мне о том, что ее жизнь до этого дня была скучной и однообразной. Она так и не вышла замуж — Боги не послали ей мужа! — поэтому влачила безрадостное и однообразное существование в родовом замке Бургесов, что в трех днях езды от столицы на восток Ангора.
Раз в год ее навещала младшая сестра с племянниками, которые не выказывали к тетушке особого расположения, хотя она любила их всем своим большим сердцем
Но все изменилось в тот момент, когда еще один ее племянник — пятиюродный, старший сын ее дорогого Реджинальда! — счел тетю Мюри достойной компаньонкой для одной из своих избранниц. Стоило ей получить письмо с королевским драконом Годдартов, как Мюриэль Бургес тотчас же бросила свое вязание и прилетела в столицу быстрее ветра — о, они неслись без остановки, доехав до Авенны всего-то за два дня!
Правда, пришлось отстоять приличную очередь на въезде, потому что Мост Роз рухнул и на его месте все еще разбирали завалы…
Тут тетя Мюри осеклась, взглянув на меня с жалостью.
— О, мой сладенький котик! — произнесла она. — Прости свою глупую тетушку Мюри! Я не хотела причинять тебе боль этим известием. Я же вижу, как исказилось в страдании твое красивое личико…
На самом деле мое… гм… личико исказилось от «сладенького котика», а вовсе не при упоминании о рухнувшем мосте.
Но теперь она здесь, добавила тетя Мюри, и готова приступить к своим непосредственным обязанностям.
— К каким именно? — поинтересовалась я.
— Твоей компаньонки, моя рыбонька! Тетя Мюри сделает из тебя королеву, — уверенно заявила пятиюродная родственница короля, — и я смиренно надеюсь, что ты не забудешь обо мне и после отбора позволишь остаться во дворце. А позже я стану нянчить ваших деток. — Она прижала руки к необъятной груди. — О, детки…
Мне показалось, что тетя Мюри сейчас зарыдает от умиления, хотя никаких деток в этой комнате не было и в помине.
Здесь были только мы с ней, две горничных и моя полнейшая амнезия.
— К тому же кронпринц к тебе определенно благоволит, — всхлипнув пару раз, тетя Мюри уставилась на меня цепким, оценивающим взглядом.
На это я подумала, что ее настроение меняется, как сквозняк, долетавший из приоткрытого окна. Тот иногда касался моей кожи лица и, казалось, был пропитан солнечными лучами и цветочным запахом.
Неожиданно мне захотелось подняться с кровати, наконец-таки сбросив с себя эту противную больничную слабость. Затем расправить плечи и выйти из комнаты — из своего заточения. Возможно, даже спуститься в сад, как рекомендовал мне Сэмюель Норвей.
Но сперва меня ждала важная встреча с тем, кому, по словам доктора, я спасла жизнь, а по словам тетушки Мюри выходило так и вовсе нечто необычное.
— Так уж и благоволит? — переспросила я.
— Насколько мне известно, — Мюриэль Бургес покосилась на молчаливых горничных, — Роланд Годдарт навещал тебя несколько раз. И эти цветы, — она многозначительно уставилась на два букета, стоявшие на прикроватном столике, — прислал вовсе не его секретарь. По слухам, кронпринц выбирал их лично.
— Это большая честь для меня, — отозвалась я, размышляя, мог ли тот мужчина, которого я видела во время своих пробуждений, быть принцем Роландом.
Этого я не знала, но уже очень скоро мне предстояло выяснить.
— К тому же одна маленькая птичка спасла кронпринцу жизнь, — намекнула тетя Мюри. — И это дает моей птичке пусть небольшое, но преимущество перед остальными птицами на королевском отборе.
На это я засобиралась было спросить, о каких птицах идет речь, но затем неожиданно поняла, о чем она говорит. Отбор невест, ну конечно! Тот самый, которому не мог помешать рухнувший мост, и он обязательно продолжится, как только я смогу присоединиться к остальным избранницам.
— Спасибо! — отозвалась я мрачным голосом. — Но, наверное, подробностей этого чудесного спасения мне так никто и не расскажет?
— Подозреваю, это сделает его высочество лично, — намекнула тетушка, затем заявила, что жить она станет в смежной комнате.
Все решено, и туда уже успели принести ее вещи. К тому же в наших покоях — это она произнесла со значением — есть не только две спальни, ее и моя. Также имеются две ванных комнаты, в которых установлены новейшие ватерклозеты.
По слухам, их привезли из самой Цельсии!..
О, она уже много раз их опробовала — у каждого из ватерклозетов имелся водный слив, и это совсем другое дело, чем те «скворечники» с дырой в полу, которыми испокон веков пользовались в родовом замке Бургесов. Все содержимое из них сбрасывалось в ров за крепостной стеной, но за последние столетия этот ров ни разу не чистили.
Наверное, поэтому на Бургесов так никто и никогда не рискнул напасть — враги обходили замок далеко стороной, убоявшись запаха.
На это я закатила глаза — тетя Мюри не скупилась на подробности.
Впрочем, еще немого порадовавшись ватерклозетам из Цельсии, она перешла к рассказу о наших покоях. Оказалось, у нас имелись две гостиных — Малая и Большая — и целых две приемных. Она уже осмотрела все комнаты и решила, что встречать принца мы станем в Малой Гостиной, там вполне уютно.
Но, самое главное, в ней была «правильная» софа, на которую кронпринц обязательно опустится рядом со мной. Софа двухместная, так что приличия будут соблюдены, но довольно узкая и короткая, так что Роланду придется устроиться близко ко мне, что откроет ему нужный вид на нужные места.
И тетя Мюри заговорщически мне подмигнула.
К тому же бледно-зеленая мебель подчеркнет бледность моего лица, и принц обязательно должен будет проникнуться ко мне состраданием.
На это я прониклась состраданием к себе, подумав, что энергии тети Мюри не занимать и она может утомить любого.
Но это было еще не все. Оказалось, у меня водилась целая гардеробная нарядов. Образовалась, пока я лежала без сознания, но у тети Мюри нашлось время разобрать то, что мне подарили.
— Подарили? — переспросила я.
— К сожалению, ничего из личных вещей моего розового зайчика не уцелело, — возвестила она, сделав печальное лицо, и я неожиданно поняла, почему племянники не прониклись расположением к своей тетушке.
Наверное, боялись погибнуть под завалами ее любви.
— Но королевская артель работала не покладая рук, — добавила тетушка, — поэтому моя…
— Только без зайчиков! — не выдержав, попросила ее. — Без рыбок и без котиков! Никаких больше зверюшек, тетя Мюри, иначе мы с вами не уживемся в одних покоях!
Ее лицо вытянулось, и мне показалось, что тетушка вот-вот заплачет.
И мое сердце все-таки дрогнуло.
— Так и быть, — сказала ей. — Хорошо, я согласна на котика! Но только не розового и… И никаких других цветов или же вкусов! И еще — вы сможете так меня называть только тогда, когда нас никто не слышит. Но будет лучше, если вы станете звать меня… Да, вы можете называть меня…
