Я попыталась было протестовать, заявив, что этот амулет куда нужнее ему, чем мне, потому что в любом случае первым убивать станут его, приняв за старшего брата. И еще, если я ни в чем не ошиблась и в этом деле замешаны бахри-амеры, мне ничего не грозит.
Они не посмеют поднять руку на свою принцессу, которой меня считают.
Но Кирон не стал ничего слушать. Надел артефакт мне на шею, и я тотчас же почувствовала, как меня окутывает незримое магическое поле.
— Так-то лучше! — заявил он.
Затем подал знак дожидавшемуся охраннику, и тот распахнул перед нами дверь.
Принц вышел первым. Огляделся, затем кивнул, после чего достал меня из кареты, хотя я уже начала спускаться по лесенке. Поставил на землю, затем в очередной раз убрал с моего лица непослушный локон.
В его жесте мне почудились не только забота и тревога, но и еще много всего — все те чувства, которые он ко мне испытывал, хотя до сих пор не успел или же не спешил мне в них признаваться.
Я кивнула с благодарностью. Хотела произнести это вслух, но почему-то так и не смогла выдавить из себя ни слова. Видимо, потому что наконец-таки очутилась на месте.
Вернее, стояла именно там, где все и началось…
И я тут же мысленно взмолилась всем Богам, прося у Них о защите и еще о том, чтобы Мост Роз не стал для нас с Кироном местом, где все закончится.
И память… Пусть память наконец-таки ко мне вернется!
Затем я послушно отправилась за Кироном, после чего стояла на краю насыпи и смотрела на то, что осталось от Моста Роз, — от него почти ничего не осталось, лишь подъездные увитые розами столбы.
Я уже знала, что завалы стали разбирать в первый же день после обрушения, и теперь о том, что здесь когда-то была груда камней, свидетельствовали лишь редкие осколки, собранные в кучи вдоль берега.
К тому же было решено спешно возводить новый мост — столице он был жизненно необходим, потому что на других въездах в Авенну образовывались многочасовые заторы. Проект давно был готов, но у городских властей все не доходили руки снести то, что было настроено на Мосту Роз за долгие столетия его существования. Зато сейчас строительство уже началось — внизу насыпи суетилось несколько рабочих подрядов.
Я мазнула по ним взглядом, после чего стала разглядывать обмельчавший канал, дожидаясь, когда со мной произойдут желанные перемены.
Когда проснется память, решив наконец-таки ко мне вернуться, отгоняя слова Кеннета Хоулза о том, что мне уже ничего не поможет.
— Шерри, как ты? — услышала я напряженный голос Кирона, но лишь покачала головой в ответ.
— Никак! — призналась ему.
Прикусила губу, чувствуя, как к глазам подбираются слезы. Потому что я так ничего и не вспомнила.
Но слезы все-таки победили боль и потекли из глаз, поэтому я отвернулась от Кирона, подставляя лицо вечернему ветру, чтобы тот скорее их осушил. Сама же пыталась побороть приступ отчаяния и предательские мысли о том, что я так и останусь без ничего.
Вернее, что у меня не получится ничего вспомнить и я буду жить дальше, понимая, что родилась в тот самый момент, когда очнулась от магического сна в роскошных покоях королевского дворца.
Моргая, принялась смотреть, как увозят последние глыбы на плоскодонных лодках, а еще несколько крутятся возле мест, где уже возводили новые опоры. Место для одной из них уже было огорожено плотно прилегающими друг к другу бревнами, вода внутри откачана, а дно залито цементирующим раствором. Такую же опору возводили неподалеку, а еще целая бригада строителей — человек двадцать — разгружали привезенные бревна, складывая их в аккуратные ряды на берегу.
На это я подумала отстраненно, что работа кипит, хотя уже близился вечер.
Тут Кирон, похоже, не выдержал моего молчания. Развернул меня к себе и уставился мне в глаза.
— Я так ничего и не вспомнила, — вновь сказала ему. — Ничего, Кирон! — и в моем голосе все-таки прозвучало отчаяние, хотя я всеми силами пыталась держать себя в руках.
— Знаю! — отозвался он. — Но я уже тебе говорил, что для меня это ничего не меняет.
— Зато для меня меняет, — пожала я плечами, чувствуя, как к глазам снова подбираются слезы. — Что я буду делать, если память так ко мне и не вернется?!
— Ты будешь с этим жить, — произнес он спокойно. — И еще, ты будешь жить со мной.
— Кирон!.. — выдохнула я, но он не собирался останавливаться.
— Сначала мне казалось, что здесь будет не самое лучшее место для признаний, но теперь, глядя на тебя, я думаю, что без небольшого признания нам не обойтись. По крайней мере, мне не помешает потренироваться, а тебе — перестать думать об одном и задуматься о другом.
— О чем же мне надо задуматься? — спросила я негромко.
Он усмехнулся.
— Попробуй для разнообразия подумать обо мне.
— Я и так о тебе все время думаю, — отозвалась я негромко. — Быть может, не показываю, но это так!
На это Кирон кивнул, после чего заявил, что теперь настало время для того самого признания.
— Мой брат с самого начала отбора терзался в догадках, кто из двадцати девяти прибывших на отбор девушек станет его женой…
— Но почему двадцати девяти? — все же растерялась я. — Нас ведь было тридцать.
— Двадцать девять, потому что одна из них в отборе не участвовала с того самого момента, как ее увидел я. То есть я увидел тебя, Шерри! Ты сидела на софе, очень бледная, даже зеленая. Как раз ей под цвет.
— Отличное признание! — похвалила его. — Звучит очень романтично.
Он усмехнулся.
— В первую нашу встречу ты показалась мне невероятно решительной, хотя я повел себя с тобой не лучшим образом. Но, быть может, это была защитная реакция… Глупая реакция, потому что в глубине души я понимал, что уже ничего не изменить. Ты запала мне в сердце, Шерри, с первой же секунды! С нами, Годдартами, такое иногда случается. Мой отец, не к вечеру будет упомянуто его имя, тоже полюбил нашу мать, стоило ему ее завидеть. С тех пор его никто больше не интересовал и не заинтересовал даже после ее смерти.
— Мне жаль, что такое произошло с вашими родителями, — отозвалась я негромко.
— Поэтому отбор для тебя закончился, так и не успев начаться, — добавил Кирон. — Правда, тебя выбрал немного другой Годдарт, но я сделаю все, Шерри, чтобы ты об этом не пожалела. И еще, чтобы у тебя не возникло ни единой мысли мне отказать. — Взглянул на меня: — Тебе не кажется, что слишком много «не» в последних предложениях? Как раз самое лучшее время, чтобы ты разбавила сказанное, ответив мне «да».
На это я сдавленно усмехнулась. Затем похвалила его за оригинальное признание, заявив, что получилось очень даже хорошо, даже отлично. Место он тоже выбрал неплохое — то самое, где я потеряла память; да и время подходящее — на нас как раз должны напасть мятежники.
