Потому что северяне всегда — всегда! — были верны Годдартам и Ангору.
И сейчас, в столь трудные для законной династии времена, когда на кону стояла судьба королевства, мы должны прийти на помощь Ангору. Уверена, Филипп Макнейл не найдет, что возразить, потому что просить об этом стану я, Шерридан Макнейл, его сестра!
Пусть я родилась и выросла в Бастионе Эшад и мое сердце принадлежит Северу, но эти две недели в Ангоре навсегда изменили мою жизнь. Я не только потеряла память, но еще и без памяти влюбилась в Кирона Годдарта, который занял в моем сердце место наравне с северной родиной.
Хотя нет, это невозможно сравнить — я любила его бесконечно.
…Мы выехали на рассвете следующего дня, но перед этим у меня вышел сложный разговор с лордом Торполи.
Впрочем, сложным он был только для него, потому что я поставила коменданта перед фактом, заявив, что он не в силах мне помешать, потому что я уже все решила.
Произнесла это холодно и спокойно, после чего уставилась ему в глаза. Мне было интересно, какие аргументы он найдет, чтобы меня переубедить. Или же он попытается мне запретить?
Хотела бы я на это посмотреть!..
После того, как на мою сторону встали василиски и отряд летучих зетонцев, я серьезно сомневалась в том, что он бы осмелился это сделать. К тому же я сказала ему, что все вспомнила.
Я — Шерридан Макнейл, и я могу привести за собой весь Север, — вот что я ему заявила.
Но лорд Торполи не стал мне возражать, как не смог он удержать в Ла-Реше и Изабель Ардо.
Первые двое суток подруга ехала вместе со мной — нам было по пути. Но напрасно она предполагала еще тогда, в Авенне, что я решу ее убить, когда узнаю, кто я такая. Мое отношение ничто не могло переменить — Изабель навсегда останется моей лучшей, самой близкой подругой!
Вместе с ней ехал Вильфред Моррис, который вызвался доставить Изабель в Клаймор. Не только он — лорд Торполи, махнув рукой, выделил в сопровождающие еще четверых самых отважных своих людей.
Чариз, к которой я приставила Мун Кина, заявив начальнику стражи, что только ему могу доверить столь важное дело, я отправила в раздираемую уличными боями столицу с крайне ответственной миссией. Вместе с ними отбыли еще и верные люди лорда Торполи, да и сам бывший распорядитель королевского отбора, переодевшись в простые одежды, решил их сопровождать.
Они должны была отыскать и вывезти из Авенны маленького принца, после чего вернуться в Ла-Реш.
В крепости остались небольшая горстка защитников и девушки, которые ухаживали за ранеными. Мне было не по себе, когда я думала о том, что Максвелл может попытаться напасть на Ла-Реш еще раз, поэтому я попросила Харешш задержаться еще на несколько дней, чтобы она и ее семья охраняли замок в мое отсутствие.
И василиски согласились.
Зато Лесли все еще сопротивлялась…
Рвалась поехать вместе с нами, словно не представляла, как она оставит меня и Ворсли одних. Но в конце концов науськанная мною тетушка ее переубедила, и Лесли торжественным голосом объявила, что ее долг ухаживать за теми, кому она сейчас нужнее всего.
Поцеловала в щеку одного Ворсли, затем второго — на это мы с Изабель закатили глаза, после чего тронули бока лошадей и выехали из распахнутых ворот.
Наш путь лежал на Север.
…Четыре армии встретились через десять дней.
Со стороны севера на подмогу Годдартам пришли суровые воины, ведомые моим братом Филиппом, — шесть тысяч Ворсли, как потом, смеясь, говорила мне Изабель, — поднявшиеся по его зову и вставшие под копье.
Вернее, привычно взявшие в загрубевшие, привыкшие к оружию руки мечи и щиты.
Я столкнулась с ними на въезде в Северный Предел, в Волчьем Логе, и Филипп порядком удивился, когда я попыталась его упрекнуть в медлительности. Заявил мне, что сразу же принялся поднимать войска, как только пришли тревожные вести из столицы. А посланников Максвелла, явившихся в Бастион Эшад, чтобы перекупить верность северян, он приказал повесить на воротах.
Обычная практика, на Севере всегда так делают.
Так что, собрав шесть тысяч Ворсли, брат поспешил на помощь.
Со стороны северо-запада подъезжала Изабель со своим дядей, который привел на помощь Ангору четыре тысячи клайморцев.
Их встречала армия Годдартов, одерживавшая одну победу за другой — быть может, потому что Боги были на стороне законной династии. Правда, один раз Кирон все-таки потерпел довольно болезненное поражение — у реки Ижаны, когда к Годдартам пробивалось подкрепление из южной провинции. Это подкрепление обнаружил и почти целиком уничтожил Максвелл, а мой жених так и не успел прийти своим частям на помощь.
Теперь три армии съехались в чистом поле, тогда как четвертая — Максвелла — была уже на подходе, и завтра нас ждала решающая битва.
Встретились. Четверо мужчин на великолепных лошадях — Роланд и Кирон Годдарты, Филипп Макнейл и Тудорг Ардо. Ну и мы с Изабель, мнущиеся чуть в стороне, не решаясь вмешиваться в их разговор.
Мы понятия не имели, чем он закончится и не начнется ли кровопролитие между ангорцами, клайморцами и суровыми представителями Северного Предела — вот, даже армии в сборе…
Потому что претензий друг к другу за эти годы накопилось предостаточно.
Вместо этого мужчины о чем-то долго разговаривали — но напрасно мы с Изабель напрягали слух, — после чего пожали друг другу руки.
Судя по всему, два Годдарта, мой брат Филипп — бородатый и широкоплечий — из-за его широких плеч выглядывали рукояти мечей — и Тудорг Ардо, не менее бородатый и широкоплечий, главнокомандующий армией Клаймора, все-таки поладили.
— Который из них? — подъехав к племяннице, спросил клайморец.
Негромко, чтобы братья Годдарты не расслышали.
— Тот, что справа, — призналась ему Изабель, после чего кинула взгляд на Роланда и покраснела.
Тут и Филипп уставился на меня выжидательно.
— Тот, что слева, — сказала я в ответ на незаданный вопрос, глядя, как ко мне приближался Кирон. — Кто же еще?!
Но смущаться или краснеть я не собиралась — в наших чувствах с Кироном не было ничего предосудительного. Наоборот, я считала их прекрасными.
— Это мы еще посмотрим! — суровым голосом произнес Тудорг Ардо. — Сперва поглядим, как тот, что справа, покажет себя в завтрашнем бою и будет ли он достоин руки моей племянницы и дружбы Клаймора.
Филипп Макнейл был примерно такого же мнения.
Правда, вслух он ничего не сказал. Вместо этого ревниво уставился на то, как Кирон, подъехав, меня поцеловал, после чего попытался взять с меня слово, что я завтра не буду лезть в драку. И так долго действовал мне на нервы, что мне пришлось дать это проклятое обещание!..
Да, сказала ему, так и быть, я не стану ввязываться в бой. Но при этом скрестила пальцы за спиной — именно так мы с Филиппом делали в Бастионе Эшад, когда пытались соврать нашим родителям.
