— Да ну, бред! — отмахнулся майор, но по его лицу стало понятно, что мысль эта матёрого дознавателя несказанно вдохновила.
— Конечно, бред. Но если не в магазине и не на почте, тогда, получается, он обо всём сообщил, уже добравшись до своего берегового домика.
— А почему это только тогда? — запротестовал Каша. — Сам посуди, это ж невидимка! У тебя по ГЛОСИМ егерь всё время один был и постоянно в движении, так? А на деле он и не один мог быть. Так? Ехал себе на велосипеде, прокричал в нужном месте: «Каменная пристань!» — и всё. Много ли времени займёт? Или вообще, убийца к нему на багажник запрыгнул по пути, прокатился и также на ходу спрыгнул. Вариант?
— Вариант-то вариант, да не совсем, — вздохнул Сомов. — Точилина, как мы выяснили, Федька встретил в магазине случайно. Заранее они о встрече не договаривались. Так?
— Предварительно, так.
— А раз встретились случайно, то откуда Федька мог быть уверен, что в «нужном месте» его кто-то будет ждать? И откуда невидимка мог знать, что именно в этот день и час надо на багажник к нему запрыгивать, а?
Каша снял фуражку и заглянул внутрь, словно пытаясь найти там ответы.
— А хрен его знает! — ничего не найдя ответил майор и нахлобучил картуз обратно. — Может, убийца егерька послал на разведку, а сам дожидался где-нибудь в кустах подальше от деревни. А? Ну может же быть?! Ему же любой телефон нужен был, а не конкретно этого пидараса латентного.
Мимо пропылил замызганный автобус. Тот самый Столыпинский рейс, на котором когда-то прибыл в Лопатицы и Точилин.
Старенький ПАЗ подрулил к магазину, пшикнул компрессором. Из передней двери начали выходить пассажиры. В основном это были местные жители. Выгрузившись, они тут же растекались по окрестности. Но было и несколько приезжих из города. Те первым делом направились в магазин.
То же самое сделал тогда и Точилин — вышел из автобуса и зашагал прямиком в лабаз.
«А если Федька тут вообще ни при чём? — думал Сомов. — Если бы я собирался украсть телефон, где бы я подыскивал терпилу? Наверное, там, где собирается много людей. И, желательно, не из местных. А это, однозначно, магазин. Но как же при этом самому никому на глаза не попасться? Или невидимка не боялся быть узнанным? «Светлый», например, мог просто снять браслет…»
— Что это там Скоробогатов руками машет и скачет как шальной? — прервал размышления Сомова Каша.
Поручик бежал к ним навстречу, нелепо взбрыкивая длинными худыми ногами.
— Господин майор! Господин майор! Срочно! ЧП! Бурцев вызывает!
— Что такое?! — прибавил шагу Каша.
— В усадьбе Стахновых «светлого» убили! Сына министра культуры свет Щерского!
— Так чего ты ещё не в машине?! — заорал майор. — Заводи! Быстро!
Каша и Сомов побежали вслед за поручиком к броневику.
Увидев Антонину Глотышеву, забившуюся в угол на заднем сиденье, майор рывком открыл дверь и потащил почтальоншу за шкирку из машины.
— Вылазь! И не вздумай куда-нибудь из села уехать! Мы с тобой ещё не закончили!
Женщина тяжёлым кулём вывалилась на дорогу, отползла на метр в сторону и уселась прямо в дорожную пыль, обхватив простоволосую голову руками.
Сомов запрыгнул на её место и тут же подскочил, стукнувшись головой о потолок.
— Что за?!
Он ощупал сиденье под собой, потом свои штаны, понюхал пальцы и раздосадовано стукнул кулаком по пуленепробиваемому стеклу.
— Да она ж обоссалась тут!
— Как бы нам самим теперь всем не обделаться, — процедил Каша. — Гони, Скоробогатов!
Тяжёлая машина, выбрасывая из-под колёс гравий и пыль, сорвалась с места.
3.5 Славка
Мутное светлое пятно качалось прямо над ним. Потом на этом пятне проявились глаза, нос и рот. Рот набух чёрной дырой:
— Очухался?!
Славка вздрогнул, заморгал и окончательно пришёл в себя.
По-прежнему голый он лежал на лавке в незнакомом помещении: серые бетонные стены без окон, красная металлическая дверь, тусклое освещение. Было жарко и душно. Пахло машинным маслом. Где-то за стеной мерно гудел какой-то агрегат.
— Очухался, Плесень?! — повторил Михаил, обхватил Славку за плечи и грубо усадил его, припечатав спиной к шершавой стене.
Помимо воеводы в комнате был только Якут, который нервно ходил от одной стены к другой, что-то бормоча себе под нос.
— Времени нет! — Михаил навис над Славкой, уперев руки в стену. — Поэтому отвечай быстро! Что ты видел?
События минувшей ночи тут же нахлынули на Славку, заставив его оцепенеть от вновь накатившего ужаса.
На его глазах убили «золотого»! Золотого! Тяжелее преступления просто не бывает! Даже предательство Родины не идёт ни в какое сравнение с убийством «светлого».
Несильный шлепок по щеке привёл его в чувства.
— Быстро, я сказал! Что видел? Говори!
— Его убили! — хрипло зашептал Славка. — Чёрный человек! Я видел! Видел, как он… Убил этого… Эжена…
— Евгения Анатольевича.
— Евгения Анатольевича!
— Он? Это был мужчина?
— Да. В чёрном гидрокостюме. Он пришёл со стороны воды… Большой, высокий. У него была палка.
— Что за палка?! Ружьё?!
— Нет, что-то другое. Как труба такая железная. Он приставил её к голове этого…
— Евгения Анатольевича!
— Да! Она щёлкнула так… — Славка попытался изобразить звук. — Евгений Анатольевич дёрнулся и… умер.
— Дальше рассказывай! Всё рассказывай! Любую мелочь!
Славка замер, воскрешая в памяти страшную фигуру на фоне полыхающих молний.
— Я закричал. Стал звать на помощь. И он пошёл ко мне… Быстро пошёл… Закрыл мне рот рукой и чем-то уколол вот сюда. — Славка указал на свою шею. — Дальше не помню.
— Он что-то тебе говорил? Спрашивал? Угрожал, может? Голос его узнаешь?
— Нет. Он всё молча делал.
— Ты разглядел его лицо? Усы, борода, шрамы, родинки?
— Нет. На нём был капюшон. Такой… в обтяжку. И дождь мне глаза заливал, я не видел почти ничего.
— То есть узнать ты его не сможешь?
— Нет, — замотал головой Славка.
Михаил протяжно выдохнул и отошёл.
В помещение заглянул ещё один охранник.
— Егор Петрович с министром скоро будут, — доложил он. — К Столыпинску подлетают. С ними генерал госбесовский и судмедэксперт. Из Левашово вылетела ОПГ, спецура с собаками. Ещё два «чёрных» сюда едут. Они в Лопатицах по убийству соседей были. Уже совсем рядом. Подъезжают. Велено пропустить и всячески содействовать.
