— Сэндвич — итальянская индейка — сыр — майонез — оливки — двойная порция огурцов — соль и перец, — выкрикивал он словесный эквивалент их приветственного рукопожатия.
Сегодня была среда, и он ждал в «Золотом драконе» свой заказ, который собрался съесть дома. Он посмотрел, как Мэй складывает продукты в коробочки на кухне (ему всегда было интересно, где они берут сковородки такого размера), и повернулся к телевизору над барной стойкой, где как раз начинался бейсбольный матч. Рядом в одиночестве сидела женщина, она теребила салфетку и ждала, пока бармен приготовит ей напиток.
Она сидела к нему спиной, но Патрик был детективом и мог кое-что о ней сказать, видя только с этой стороны. Например что у нее прекрасная попка, а собранный в библиотекарский узел волосы нужно распустить, чтобы они волнами упали на плечи. Он смотрел, как бармен (кореец по имени Спайк, которое всегда казалось Патрику нелепым в сочетании с фамилией Цинтао) открывает бутылку «Пино-нуар», и добавил еще один пункт в ее досье: она была элегантной. Никаких бумажных зонтиков в коктейле, только не для нее.
Он незаметно встал у нее за спиной и протянул Спайку двадцатку:
— За мой счет, — сказал Патрик.
Она обернулась, и на долю секунды Патрик утратил способность двигаться, не понимая, как у этой таинственной незнакомки может быть лицо судьи Корниер.
Это напомнило Патрику, как однажды, когда еще учился в школе, он издали увидел маму своего одноклассника на противоположной стороне парковочной площадки и автоматически отметил все прелести ее фигуры, пока не понял, кто она на самом деле. Судья выдернула двадцатидолларовую купюру из руки Спайка и отдала Патрику обратно.
— Вам нельзя угощать меня, — сказала она, достала деньги и расплатилась с барменом.
Патрик сел на высокий стул рядом с ней.
— Ну тогда вы можете угостить меня, — сказал он.
— Не думаю. — Она обвела взглядом ресторан. — Честно говоря, мне кажется, будет не очень хорошо, если кто-то увидит, как мы разговариваем.
— Единственные свидетели — это рыбки в аквариуме возле кассы. Думаю, вы в безопасности, — сказал Патрик. — Кроме того, мы уже разговариваем. И разговариваем не о судебном процессе. Вы ведь еще помните, как разговаривать с людьми за пределами зала суда?
Она подняла свой бокал с вином.
— Что вы вообще здесь делаете?
Патрик понизил голос:
— Я веду дело о наркотиках, которые поставляет китайская мафия. Они импортируют опиум в пакетиках из-под сахара.
Ей глаза расширились.
— Серьезно?
— Нет. Разве я рассказал бы вам, если бы это было правдой? — Он улыбнулся. — Я просто жду, пока упакуют мой ужин. А вы?
— А я жду одного человека.
Пока она этого не сказала, он не понимал, что получает удовольствие от ее общества. Ему нравилось смущать ее, что, честно говоря, было не очень сложно. Корниер напоминала ему волшебника Изумрудного города: столько шума вокруг, а отдернешь занавес — и видишь обычную женщину.
У которой, оказывается, красивая попка.
Его лицо залилось краской.
— Счастливая семья, — сказал Патрик.
— Что, простите?
— Это мой заказ. Я попытался помочь вам продолжить обычный разговор.
— Вы заказали только одну порцию? Никто не идет в китайский ресторан, чтобы заказать одну порцию.
— Ну, не у всех есть дома дети.
Она провела пальцем по краю бокала.
— У вас нет детей?
— Я не был женат.
— Почему?
Патрик покачал головой, слегка улыбнувшись.
— Не хочу об этом говорить.
— Мальчишка, — ответила судья. — Вам от нее, видно, здорово досталось.
У него отвисла челюсть. Неужели это так заметно?
— Похоже, не только вы владеете навыками сыщика, — сказала она смеясь. — Только мы называем это женской интуицией.
— Да, тогда вы легко получите полицейский значок. — Он посмотрел на ее безымянный палец.
— А вы почему не замужем?
Судья повторила его собственный ответ.
— Не хочу об этом говорить.
В наступившем молчании она сделала глоток вина, а Патрик барабанил пальцами по деревянной поверхности барной стойки.
— Она уже была замужем, — признался он.
Судья поставила пустой бокал.
— Он тоже, — сказала она и, когда Патрик повернулся к ней, посмотрела ему прямо в глаза.
Ее глаза были бледно-серыми, они напоминали о сумерках, о серебряных пулях и начале зимы. Цвет неба за секунду до того, как его расколет пополам молния.
Патрик никогда раньше этого не замечал, и неожиданно понял почему.
— Вы сейчас без очков.
— Я очень рада, что Стерлинг находится под защитой такого наблюдательного человека, как вы.
— Обычно вы носите очки.
— Только на работе. Мне они нужны для чтения.
«А я обычно вижу вас на работе».
Вот почему он раньше не замечал, что Алекс Корниер — привлекательная женщина. До этого, когда их пути пересекались, она полностью входила в образ судьи. Она не сидела возле барной стойки, словно экзотический цветок. Она не была настолько… похожей на обычного человека.
— Алекс! — раздалось восклицание у них за спиной. Мужчина был одет в хороший щеголеватый костюм и ботинки, а седины на его висках было ровно столько, чтобы придать его облику элегантности. Весь его вид кричал, что он адвокат. Он явно был богат и разведен. Тот тип мужчин, которые по вечерам обсуждают смертную казнь, перед тем как заняться любовью, спят на своей стороне кровати, вместо того чтобы крепко сжимать ее в своих объятиях и, даже уснув, не разжимать рук.
«О Господи, — подумал Патрик, глядя в пол. — Откуда такие мысли?»
Какое ему дело до того, с кем встречается Алекс Корниер, даже если этот парень годится ей в отцы.
— Уит, — сказала она, — я так рада, что ты смог прийти. — Она поцеловала его в щеку, а потом, все еще держа его за руку, повернулась к Патрику. — Уит, это детектив Патрик Дюшарм. Патрик, Уит Хобарт.
У него оказалось хорошее рукопожатие, что еще больше разозлило Патрика. Патрик подождал, что еще Алекс скажет, — представляя его. Хотя, что она могла сказать? Патрик не был ее старым другом. И познакомилась она с ним не в баре. Она не могла даже сказать, что они вместе работают над делом Питера Хьютона, потому что в таком случае им нельзя разговаривать.
Патрик понял, что именно это она и пыталась ему все время сказать.
Мэй вышла из кухни с аккуратно закрытым пакетом в руках.
