— Зачем?
— Чтобы вы смогли объяснить мне это название за ужином.
И только когда они ели суши в ресторане, Лейси узнала, что причина, по которой Льюис оказался возле здания администрации, не имела ничего общего с абортами — просто у него была назначена встреча с губернатором.
— Но как ты ему сказала? — спросил Питер. — Ну, понимаешь, о том, что он тебе нравится?
— Насколько я помню, я схватила его на третьем свидании и поцеловала. А потом еще раз, уже чтобы заставить его замолчать, потому что он все говорил и говорил о свободной торговле. — Она оглянулась через плечо, и вдруг все эти вопросы обрели смысл. — Питер, — сказала она, и на ее лице появилась улыбка. — Тебе кто-то нравится?
Питеру не нужно было отвечать — его лицо стало пунцовым.
— Я знаю, как ее зовут?
— Нет, — уверенно ответил Питер.
— Что ж, это не имеет значения. — Она взяла Питера под руку. — Господи, как я тебе завидую. Ничто не сравнится с первыми несколькими месяцами, когда думаете только друг о друге Думаю, любовь в любом своем проявлении сказочно прекрасна… но влюбленность… хороша.
— Все не так, — сказал Питер. — То есть, это безответное чувство.
— Я уверена, что она просто нервничает, так же как и ты.
Он поморщился.
— Мам. Она почти не замечает моего существования. Я не… Я не общаюсь с теми, с кем общается она.
Лейси посмотрела на сына.
— Что ж, — сказала она. — Тогда первым делом нужно это изменить.
— Как?
— Найди способ связаться с ней. Возможно, там, где не будет ее друзей. И попытайся показать себя с той стороны, с которой она тебя обычно не видит.
— Например?
— То, что у тебя внутри. — Лейси похлопала Питера по груди. — Если ты расскажешь ей о своих чувствах, думаю, реакция тебя удивит.
Питер опустил голову и поддел ногой снежный сугроб. Потом застенчиво посмотрел на нее.
— Правда?
Лейси кивнула.
— В моем случае это сработало.
— Хорошо, — сказал Питер. — Спасибо.
Она смотрела, как он побрел к дому, а потом ее мысли вернулись к оленям. Лейси придется их кормить, пока не растает снег. Если уж начинаешь о них заботиться, то нужно делать это постоянно, иначе они не выживут.
Они сидели на полу в гостиной почти голые. Джози чувствовала привкус пива в дыхании Мэтта, но ее дыхание, скорее всего, было таким же. Они оба немного выпили у Дрю — не напились, но достаточно захмелели, чтобы казалось, будто руки Мэтта касаются ее тела во всех местах одновременно, чтобы его кожа ожигала ее кожу.
Она купалась в удовольствии в дымке знакомого сценария. Да, Мэтт поцеловал ее — один короткий поцелуй, затем долгий, голодный поцелуй, а его руки в это время занялись застежкой лифчика. Она лениво лежала, распластавшись под ним, словно лакомство, когда он стягивал ее джинсы. Но затем, вместо того чтобы действовать как обычно, Мэтт опять оказался. на ней. Он поцеловал ее так крепко, что стало больно.
— М-м-м, — протянула она, отталкивая его.
— Расслабься, — проворковал Мэтт и впился зубами ей в плечо. Он прижал ее руки к полу у нее над головой, и сам прижался бедрами к ее бедрам. Она чувствовала его эрекцию — жар на животе.
Все было не так, как обычно, но Джози пришлось признать, что это взволновало ее. У нее никогда еще не было такого желания, словно сердце билось между ног. Она вонзила ногти в спину Мэтта, притягивая его к себе.
— Да, — застонал он и надавил, раздвигая ее бедра. И вдруг Мэтт оказался в ней. Он двигался с такой силой, что она заскользила по ковру, сдирая кожу на ногах.
— Погоди, — сказала Джози, пытаясь вывернуться из-под него, но он зажал ей рот рукой и двигался все быстрее и быстрее, пока Джози не почувствовала, что он эякулирует.
Сперма, липкая и горячая, вылилась на ковер под ней. Мэтт обхватил ее лицо ладонями.
— Господи, Джози, — прошептал он, и она поняла, что он плачет. — Черт, как же я тебя люблю.
Джози отвернулась.
— Я тоже тебя люблю.
Она лежала в его объятиях десять минут, а потом сказала, что устала и хочет спать. Поцеловав Мэтта на прощание у двери, она пошла на кухню и взяла под раковиной чистящее средство для ковров. Она терла ковер и молилась, чтобы не осталось пятна.
# include ‹stdio.h›
Main ()
(
int time;
for ftame=o ; time‹infinity(1); time++) {printf («я тебя люблю In»);}
}
Питер выделил текст на экране и удалил. Хотя ему показалось, что будет круто, если при открытии электронного почтового ящика на экране автоматически снова и снова будет появляться сообщение «Я тебя люблю». Он видел это там, где тот кто ничего не смыслит в программировании, видит только странно написанный текст.
Он остановил свой выбор на электронной почте, потому что если она ему откажет, у него будет возможность пережить это унижение в одиночестве. Проблема состояла в том, что мама сказала, будто нужно показать, что находится внутри, а у него не очень хорошо получалось выражать чувства словами.
Он подумал о том, как иногда, глядя на нее, видел только какую-то ее часть: локоть в окне машины, волосы, развевающиеся в этом окне. Подумал о том, сколько раз в своих фантазиях он оказывался за рулем этой машины.
«Я ехал без цели, — написал он. — Пока не подъехал к Ты-перекрестку».
Шумно вздохнув, Питер и это удалил. Эти слова были похожи на готовую надпись в открытке, хотя, нет, на надпись, которую не написали бы даже в открытке.
Он подумал о том, что ему хотелось бы ей сказать, если бы у него хватило смелости, и коснулся пальцами клавиш.
Я знаю, что ты не думаешь обо мне.
И, конечно, никогда не представляла нас вдвоем.
Но, возможно, когда-то арахисовое масло было просто арахисовым маслом, пока кто-то не догадался смешать его с желе. И соль стала еще вкуснее, когда появился перец. А какой толк от масла, если нет хлеба?
(Почему он приводит в пример только ЕДУ?!??!!)
Короче, сам по себе я не представляю ничего особенного. Но с тобой, мне кажется, все изменится.
Он начал мучиться над последней строчкой.
Твой друг, Питер Хъютон.
Формально, это неправда.
Искренне твой, Питер Хъютон.
Это — правда, но по-дурацки звучит. Конечно, есть и более подходящий вариант.
С любовью, Питер.
Он напечатал, один раз перечитал, а потом, прежде чем успеет передумать, нажал клавишу ввода и отправил свое сердце через Интернет к Джози Корниер.
