— Ты думаешь, — прошептала Лейси, — это наша вина? Он внимательно посмотрел на нее, восхищаясь ее смелостью: она облекла в слова то, о чем он не позволял себе даже думать. Но что еще им оставалось говорить друг другу? Выстрелы были. И их сын в этом замешан. Нельзя отрицать факты, можно только изменить призму, через которую на них смотреть. Льюис склонил голову.
— Я не знаю.
Где же начинать искать возможные причины? Случилось ли это потому, что Лейси слишком часто брала Питера на руки, когда он был маленьким? Или потому, что Льюис делал вид, что смеется, когда Питер падал, надеясь, что малыш не заплачет, если будет думать, что нет причин плакать? Следовало ли им тщательнее следить за тем, что он читал, смотрел, слушал… или жесткий контроль привел бы к такому же результату? А может, дело в комбинации воспитаний Льюиса и Лейси? Если из ребенка супругов ничего не вышло, значит, пара не справилась.
Дважды.
Лейси разглядывала замысловатый узор кладки под своими ногами. Льюис помнил, как мостил кирпичами задний дворик. Он сам разровнял песок и выкладывал кирпичи. Питер хотел помочь, но Льюис не разрешил: кирпичи были слишком тяжелыми.
— Ты можешь пораниться, — сказал тогда он.
Если бы Льюис не оберегал его так сильно, если бы Питер ощутил настоящую боль, возможно, он не смог бы причинить боль другим?
— Как звали мать Гитлера? — спросила Лейси.
Льюис непонимающе посмотрел на нее.
— Что?
— Она была ужасной матерью?
Он обнял Лейси.
— Не мучай себя, — пробормотал он.
Она зарылась лицом в его плечо.
— Но это будут делать другие.
Всего на мгновение Льюис позволил себе поверить, что все ошибаются — что Питер не мог стрелять в школе сегодня. В некотором смысле это было правдой — несмотря на сотни свидетелей, мальчик, которого они видели, не был тем, с кем Льюис разговаривал перед тем, как лечь спать. Они разговаривали о машине Питера.
— Ты же знаешь, что до конца месяца нужно пройти техосмотр, — напомнил Льюис.
— Да, — ответил Питер, — я уже записался.
Неужели и это была ложь?
— Адвокат…
— Он сказал, что перезвонит нам, — ответил Льюис.
— Ты сказал ему, что у Питера аллергия на морепродукты? Что если ему дадут…
— Я сказал, — ответил Льюис, хотя ничего не говорил. Он представил Питера, сидящего в камере тюрьмы, мимо которой он проезжал каждое лето по пути в Хайверхилл на ярмарку. Он вспомнил о том, как Питер позвонил на второй день отдыха в лагере и молил забрать его домой. Он думал о своем сыне, который все равно оставался его сыном, даже если совершил что-то настолько ужасное, что Льюис не мог закрыть глаза, не представив самого страшного. И тогда его грудь стала слишком тесной, а воздуха — слишком мало.
— Льюис? — Лейси отстранилась, услышав, как он начал хватать ртом воздух. — С тобой все в порядке?
Он кивнул, улыбнулся, но поперхнулся правдой.
— Мистер Хьютон?
Они оба подняли глаза и увидели перед собой офицера полиции.
— Сэр, вы не могли бы пройти со мной на минутку?
Лейси тоже встала, но он остановил ее. Он не знал, куда ведет его этот коп и что ему собираются показать. Он не хотел, чтобы Лейси это видела, если этого можно было избежать.
Последовав за офицером в свой собственный дом, он ненадолго задержался, увидев полицейских в белых перчатках, тщательно обыскивающих его кухню. Его шкафы. Когда он оказался у двери, ведущей в подвал, его бросило в пот. Он понял, куда они направляются. Именно мысли об этом он старательно избегал с тех пор, как Лейси впервые ему позвонила.
В подвале стоял еще один офицер, из-за его спины Льюис ничего не видел. Здесь было на десять градусов прохладнее, но Льюис все равно был мокрым от пота. Он вытер лоб рукавом.
— Посмотрите на эти винтовки, — сказал офицер. — Они принадлежат вам?
Льюис сглотнул.
— Да. Я хожу на охоту.
— Скажите, пожалуйста, мистер Хьютон, все ли оружие на месте? — Офицер отошел в сторону, показывая на шкаф для оружия со стеклянной дверцей.
У Льюиса подогнулись колени. Три из пяти охотничьих винтовок стояли в шкафчике, как девушки на танцах, пришедшие без кавалера. Двух не было.
До этого момента Льюис не позволял себе верить этим ужасным вещам, которые говорили о Питере. До этого момента все оставалось чудовищным недоразумением.
Теперь же Льюис начал винить себя.
Он повернулся к офицеру, посмотрел ему в глаза, ничем не выдав своих чувств. Льюис понял, что этому он научился у собственного сына.
— Нет, — ответил он. — Не все.
Первое неписаное правило адвоката — вести себя так, словно ты знаешь все, хотя на самом деле тебе совсем ничего не известно. Глядя в глаза клиенту, у которого может быть, а может и не быть ни единого шанса на оправдание, нужно умудриться оставаться одновременно и бесстрастным, и убедительным. Нужно сразу установить рамки отношений с клиентом: я Я босс, а ты говоришь мне только то, что я хочу услышать.
Джордан уже сто раз был в этой ситуации — ожидал в комнате свиданий в этой самой тюрьме человека, с помощью которого он сможет заработать, — и искренне верил, что видел все в этой жизни, поэтому был поражен, обнаружив, что Питер Хьютон может его удивить. Судя по масштабам стрельбы и нанесенного ущерба, по ужасу на лицах, которые Джордан видел на экране, все это вряд ли могло быть делом рук этого худощавого мальчишки с веснушками и в очках.
Это была первая мысль Джордана. Следующей мыслью было: «Это мне только на руку».
— Питер, — сказал он. — Меня зовут Джордан МакАфи, я адвокат. Меня наняли твои родители, чтобы я представлял твои интересы в суде.
Он подождал ответа.
— Садись, — сказал он, но мальчик остался стоять. — Или не садись, — добавил Джордан. Он нацепил деловитое выражение лица и поднял глаза на Питера. — Завтра тебе выдвинут обвинение. Под залог тебя не отпустят. У нас будет возможность изучить пункты обвинения утром, до того как ты отправишься в суд. — Он дал Питера минуту, чтобы переварить информацию. — С этой минуты тебе не придется проходить через все это одному. У тебя есть я.
То ли Джордану показалось, то ли действительно что-то вспыхнуло во взгляде Питера при этих словах. Что бы это ни было, оно исчезло так же быстро, как и появилось. Питер уставился в пол, не выказывая никаких эмоций.
— Что ж, — сказал Джордан, поднимаясь. — Вопросы есть?
Как он и ожидал, ответа не последовало. Черт, с таким же успехом Джордан мог поговорить с одной из жертв стрельбы. «Возможно, так оно и есть», — мелькнула мысль, и голос, звучавший в голове, был очень похож на голос его жены.
