— Где она взяла пули? — спросил Патрик.
— Я ей не продавал, — сказал владелец. — Наверное, они лежали у нее в сумочке.
Патрик кивнул.
— Оставайтесь здесь с офицером Родригесом Возможно, у меня возникнут еще вопросы.
В магазине стена справа была забрызгана кровью и частицами мозга, Судмедэксперт, Понтер Франкенштейн, уже склонился над телом, лежащим на полу.
— Как ты добрался сюда так быстро? — спросил Патрик.
Понтер пожал плечами.
— Я был в городе на выставке бейсбольных карточек.
Патрик присел на корточки рядом с ним.
— Ты собираешь бейсбольные карточки?
— Ну я же не могу коллекционировать печени, правда? — Он посмотрел на Патрика. — Нам пора прекращать встречаться при таких обстоятельствах.
— Хотелось бы.
— Тут все понятно, — сказал Понтер. — Она вставила пистолет в рот и спустила курок.
Патрик заметил сумочку на стеклянном прилавке. Он порылся в ней и обнаружил коробку патронов и чек из супермаркета, где она их купила. Затем открыл кошелек и достал удостоверение личности — как раз в тот момент, когда Понтер перевернул тело.
Несмотря на то что ее лицо потемнело от следов пороха, Патрик узнал ее еще до того, как прочел имя. Он разговаривал с Ивет Харви. Это он сообщил ей, что ее единственный ребенок, дочка с синдромом Дауна, погибла во время выстрелов в Стерлинг Хай.
Патрик понял, что количество жертв Питера Хьютона продолжает расти.
— То, что кто-то коллекционирует оружие, не значит, что он собирается его использовать, — сердито сказал Питер.
Было необычно жарко для конца марта — тридцать градусов, — а кондиционер в тюрьме сломался. Заключенные ходили в одних трусах, охранники еле держались. Рабочие, которых вызвали, чтобы починить систему кондиционирования воздуха — признак того, что заключенные содержатся в человеческих условиях, — работали так медленно, что Джордану казалось, они научатся своему ремеслу как раз к следующей зиме. Он сидел с Питером в комнате, превратившейся в парилку, уже два часа и чувствовал, что его костюм промок насквозь.
Ему хотелось все бросить. Он хотел поехать домой и сказать Селене, что не надо было вообще браться за это дело. Тогда бы он уже отвез свою семью на побережье, всего в каких-то восемнадцати километрах, и прямо в одежде прыгнул бы в прохладную воду Атлантики. Смерть от перегрева ничем не хуже смерти от того, что приготовили для него Диана Левен и окружной прокурор на суде.
Та слабая надежда, которая появилась у Джордана с идеей линии защиты — хотя раньше ее никто не использовал, — за недели, прошедшие после несостоявшегося предварительного слушания, постепенно угасала — под прессом материалов, которые продолжали поступать из прокуратуры: горы бумаг, фотографий и улик. Судя по объему информации, присяжных вряд ли будет интересовать, почему Питер это сделал, — им будет достаточно самого факта.
Джордан сжал переносицу.
— Ты хранил оружие, — повторил он. — Полагаю, ты хранил его под кроватью! в ожидании, когда появится возможность купить подходящий шкафчик.
— Вы мне не верите?
— Люди, которые собирают оружие, не прячут его. Люди, которые собирают оружие, не отмечают фотографии своих жертв в альбоме.
Пот выступил на лбу Питера, над воротником его тюремной одежды и вокруг плотно сжатого рта.
Джордан наклонился вперед.
— Кто эта девочка, которую ты вычеркнул из списка жертв?
— Какая девочка?
— В альбоме. Ты обвел ее. А потом написал: «Пусть живет».
Питер отвел глаза.
— Она моя бывшая знакомая.
— Как ее зовут?
— Джози Корниер. — Питер помолчал, потом опять посмотрел на Джордана. — С ней все в порядке, правда?
«Корниер», — подумал Джордан. Единственная Корниер, которую он знал, была судьей по делу Питера.
Не может быть.
— А что? — спросил он. — Ты ее ранил?
Питер покачал головой.
— Это сложный вопрос.
Неужели случилось что-то, о чем Джордан не знал?
— Она была твоей девушкой?
Питер улыбнулся, но глаза остались грустными.
— Нет.
Джордан несколько раз работал с судьей Корниер в районном суде. Она ему нравилась. Она была строгой, но справедливой. Честно говоря, она была наилучшим вариантом для Питера. Альтернативной кандидатурой был судья Вагнер — очень старый, бюрократичный судья. Джози Корниер пострадала от выстрелов, но не только это может повлиять на объективность судьи Корниер. Джордан вдруг подумал о подкупленных свидетелях, о сотнях других моментов и ситуаций, которые могут пойти не так. Он размышлял о том, каким образом узнать, что известно Джози Корниер о выстрелах, но так, чтобы о его заинтересованности никто не узнал.
Он думал, известно ли ей что-нибудь, что может помочь Питеру.
— Ты разговаривал с ней с тех пор, как попал сюда? — спросил Джордан.
— Если бы я с ней разговаривал, то разве спрашивал бы вас, все ли с ней в порядке?
— Тогда не разговаривай с ней, — проинструктировал Джордан. — Не разговаривай ни с кем, кроме меня.
— Это все равно что разговаривать с кирпичной стеной, — пробормотал Питер.
— Знаешь, я могу перечислить тысячу вещей, которыми я предпочел бы заняться, вместо того чтобы торчать с тобой в этой раскаленной, как сковородка, комнате.
Глаза Питера сузились.
— Тогда почему вы не пойдете и не займетесь чем-нибудь другим?
— Я слышу каждое твое слово, Питер. Я слушаю, потом думаю обо всех тех коробках с доказательствами, которые прокуратура привозит мне под дверь и которые выставляют тебя хладнокровным убийцей. Я слышу, как ты рассказываешь мне, что коллекционируешь оружие, словно какой-нибудь сдвинутый любитель Гражданской войны.
Питер вздрогнул.
— Ладно. Вы хотите знать, собирался ли я воспользоваться оружием? Да, собирался. Я все спланировал. Я мысленно прокрутил все от начала до конца. Я проработал детали вплоть до последней секунды. Я собирался убить человека, которого ненавидел больше всего на свете. Но мне это не удалось.
— А те десять человек…
— Просто попались на пути, — сказал Питер.
— Тогда кого ты пытался убить?
В противоположном конце комнаты вдруг кашлянул и ожил кондиционер. Питер отвернулся.
— Себя, — ответил он.
Год назад
— И все же я не думаю, что это хорошая идея, — сказал Льюис, открывая заднюю дверь фургона. Пес, Дозер, лежал на боку, тяжело дыша.
