Дрю Джирард.
Мэтт Ройстон.
Джон Эберхард.
Питер перевернул страницу и на секунду замер. А потом обвел и лицо Джози Корниер.
— Остановись, пожалуйста, — попросила Джози, когда действительно поняла, что не сможет больше ни минуты ехать и делать вид, что ее встреча с отцом прошла нормально. Едва Мэтт остановился, она открыла дверь и побежала по высокой траве к роще, росшей вдоль дороги.
Она упала на ковер из сосновых иголок и заплакала. Она сама не могла сказать, чего ожидала, но точно не этого. Наверное, безусловного принятия. Любопытства, по крайней мере.
— Джози? — позвал Мэтт, подойдя ближе. — С тобой все в порядке?
Она попыталась сказать «да», но ее уже тошнило от лжи. Она почувствовала, как рука Мэтта погладила ее по голове, и от этого еще сильнее расплакалась. Сочувствие ранило, как острый нож.
— Ему наплевать на меня.
— Тогда тебе нужно наплевать на него, — ответил Мэтт.
Джози посмотрела на него.
— Это не так просто.
Он поднял ее за руки и обнял.
— Ох, Джо.
Мэтт был единственным, кто называл ее уменьшительным именем. Она не могла припомнить, чтобы мама когда-то называла ее каким-нибудь глупым прозвищем, вроде зайчика или рыбки, как Другие родители. Когда же Мэтт называл ее Джо, она вспоминала «Маленьких женщин». И хотя Джози была уверена, что Мэтт никогда не читал роман Луизы Мэй Олкотт, втайне ей было приятно, что ее зовут так же, как сильную и уверенную в себе героиню.
— Это глупо. Я даже не знаю, почему плачу. Просто… Мне так хотелось ему понравиться.
— Меня ты сводишь с ума, — сказал Мэтт. — Это считается?
Он наклонился и поцеловал ее там, где слезы оставили мокрые следы.
— Конечно, считается.
Она почувствовала, как губы Мэтта переместились со щеки на шею, к тому месту за ухом, которое всегда дарило ей ощущение, будто она тает. Она была новичком в любовных играх, но Мэтт заставлял ее идти все дальше и дальше каждый раз, когда они оставались наедине.
— Ты сама виновата, — говорил он с улыбкой. — Если бы ты не была такой соблазнительной, я смог бы тебя не трогать.
Уже одни эти слова были для Джози афродизиаком. Она? Соблазнительная? И потом — как и обещал Мэтт каждый раз — ей действительно доставляло удовольствие, когда она позволяла ему везде прикасаться к себе, пробовать на вкус. С каждым следующим шагом к близости с Мэттом у Джози появлялось ощущение, что она падает с обрыва: так же останавливалось Дыхание, такое же ощущение легкости внутри. Еще один шаг, и она бы полетела. И Джози не приходило в голову, что прыгнув, она может упасть вниз.
Теперь она чувствовала, как руки Мэтта шарили под футболкой, забираясь под кружево бюстгальтера. Ее ноги переплелись с его ногами, и он терся о ее бедро. Когда Мэтт снял с Джози футболку, и прохладный воздух нежно погладил кожу, она вернулась к реальности.
— Нам нельзя, — прошептала она.
Зубы Мэтта скрипнули за ее плечом.
— Наша машина стоит прямо возле дороги.
Он посмотрел на нее захмелевшим, лихорадочным взглядом.
— Но я хочу тебя, — сказал Мэтт, как говорил уже десять раз.
Но на этот раз она подняла глаза.
«Я хочу тебя».
Джози могла бы его остановить, но поняла, что не хочет этого Он хочет ее, и это именно то, что ей сейчас хочется услышать.
На секунду Мэтт остановился, сомневаясь, правильно ли он истолковал то, что она не оттолкнула его руки прочь. Она услышала, как разорвалась фольга упаковки презерватива. «Интересно, давно ли он его с собой носит?» А затем он поспешно стянул свои джинсы и задрал ее юбку, словно все еще подозревал, что она передумает. Джози почувствовала, как Мэтт оттянул в сторону ее трусики и как отозвалось болью тело, когда его палец проник внутрь. Это не имело ничего общего с предыдущими разами, когда его прикосновения оставляли на ее коже следы, словно хвост кометы, и, почувствовав боль, она просила его остановиться. Мэтт отодвинулся и опять лег на нее сверху, только теперь было еще больнее.
— Ой, — всхлипнула она, и Мэтт остановился.
— Я не хочу причинить тебе боль, — сказал он.
Она отвернула голову.
— Просто сделай это, — сказала Джози, и Мэтт резко надавил бедрами. Боль была такой, что она — несмотря на то, что ожидала ее — заплакала.
Мэтт ошибочно истолковал это, как проявление страсти.
— Я знаю, маленькая, — прорычал он. Она чувствовала, как бьется его сердце, но изнутри, а потом он начал двигаться быстрее, бился об нее, словно пойманная рыба, брошенная на палубу.
Джози хотела спросить Мэтта, было ли и ему так же больно, когда он делал это в первый раз. Ей хотелось знать, всегда ли будет так больно. Может быть, боль — это цена, которую все платят за любовь? Она уткнулась лицом в плечо Мэтта и попыталась понять, почему, даже когда он все еще внутри нее, она чувствует пустоту.
— Питер, — сказала миссис Сандрингхем в конце урока английского. — Можно тебя на минутку?
Услышав, что учительница хочет с ним поговорить, Питер приклеился к стулу. Он начал придумывать оправдания перед родителями за то, что опять получил плохую отметку.
Вообще-то миссис Сандрингхем ему нравилась. Ей еще не было и тридцати, и, глядя, как она объясняет правила по грамматике или рассказывает о Шекспире, можно было легко представить, как она, обычная ученица, еще совсем недавно сидела ссутулившись за партой и думала, что стрелки часов никогда не сдвинутся с места.
Питер подождал, пока все выйдут из класса, прежде чем подойти к учительскому столу.
— Я всего лишь хотела поговорить о твоем сочинении, — сказала миссис Сандрингхем. — Я еще никому не ставила оценок, но твое я успела прочесть и…
— Я могу переписать, — выпалил Питер.
Миссис Сандрингхем удивленно подняла брови.
— Но, Питер… Я хотела сказать тебе, что ты получил высшую оценку.
Она протянула ему сочинение, и Питер уставился в ярко-красную надпись на полях.
Их заданием было написать о каком-нибудь важном событии, которое изменило их жизнь. И хотя это случилось всего неделю назад, Питер написал о том, как его уволили с работы, из-за того что он поджег мусорный бак. В сочинении он ни разу не упомянул имя Джози Корниер.
Миссис Сандрингхем подчеркнула только одно предложение в последнем абзаце: «Я извлек урок, что виновного всегда поймают, поэтому нужно тщательно продумывать все детали, прежде чем действовать».
Учительница протянула руку и взяла Питера за запястье.
— Ты действительно извлек урок из случившегося, — сказала она и улыбнулась. — Я бы смогла тебе доверять.
